«Возможно, у меня складывается ложное впечатление», — осторожно заметил Обер начальнику Генерального штаба, — «но, похоже, существующая группировка войск, подчиненных двум вашим западным территориальным командованиям, слишком слаба, чтобы противостоять вероятной агрессии Дерема. Кроме того, оборудование театра военных действий оставляет желать много лучшего, если не сказать сильнее».
Начальник Генерального штаба, высший генерал Фастору, был спокоен:
«Вы думаете, бригадный генерал Грайс, что вы открыли нам глаза? Нам известны проблемы на западе. И мы решаем их по мере возможности. С другой стороны, эти группировки и не должны чрезмерно усиливаться, чтобы не спровоцировать нашего соседа. В случае войны горные цепи, как показал опыт предыдущей войны, достаточно задержат противника, а тем временем мы нанесем удар из глубины нашими основными силами и разгромим агрессора, завязшего в горах».
«Хотел бы я разделить ваш оптимизм», — покачал головой Обер. — «Но ведь и в предыдущую войну они преодолели эти горные цепи и вышли на равнину. Вспомните, сколько крови вам стоила знаменитая Осенняя битва. И если бы не наша помощь…»
«Я всегда помню о поддержке Тайрасана», — несколько раздраженно прервал его начальник Генерального штаба и тут же повернул разговор в иное русло. — «А вот нынче эта помощь не очень-то щедра!»
«Все заказанное вами вооружение поступает точно в срок», — возразил Обер.
«Да, но мы не получаем новейших образцов. И, кроме того, Федерация не желает предоставлять нам оружие в кредит».
«Если бы это зависело только от меня, я дал бы вам оружие. Но ведь вы не расплатились по кредитам десятилетней давности, и можно понять наше министерство финансов».
«Вот вы бы и занялись изысканием дополнительных возможностей для военной помощи, а не вмешивались бы в оперативные вопросы, которые не относятся к кругу ваших функций!» — по-прежнему не скрывая раздражения, бросил высший генерал Фастору.
«Почему бы вам тогда не оказать содействие освоению новых образцов вооружения на ваших заводах? Я до сих пор не могу добиться хотя бы какого-нибудь определенного решения по этим вопросам» — тон Обера тоже стал более жестким.
«Окончательное решение по принятию на вооружение новых образцов оружия и боевой техники принимает гражданин Трагган Суотик лично. Так что вам надо обеспечить внесение этих вопросов в повестку дня очередного совещания у Первого Протектора», — уже мягче ответил Фастору, довольный тем, что может с чистой совестью переложить бремя решений на плечи вышестоящего начальства.
Когда Оберу Грайсу удалось преодолеть многочисленные бюрократические рогатки и пробить, наконец, постановку некоторых своих вопросов на очередное совещание у Траггана Суотика, это не принесло ему никакого удовлетворения. С совещания он возвращался злой, как никогда.
Генералы, пользовавшиеся доверием Первого Протектора Левира, высказались против новых образцов вооружения. Главным аргументом против новых танков и самолетов были опасения, что потребуется слишком серьезная перестройка промышленности для освоения новых образцов, что крайне рискованно в условиях угрозы начала войны. Но выдвигались и другие возражения, многие из которых показались Оберу Грайсу совершенно нелепыми. Однако Трагган Суотик прислушивался к ним с явным одобрением.
«Зачем нам нужны такие затеи, как автоматическая винтовка и пистолет-пулемет?» — вопрошал один из старых военачальников, кавалерийский генерал-полковник. — «Даже самозарядная винтовка для реальных условий войны — слишком сложное и капризное оружие. А вы представляете себе, сколько патронов будет расходовать этот пистолет-пулемет? Ведь не напасешься! Кто ответит в случае войны, если из-за перерасхода патронов армия останется без боеприпасов к стрелковому оружию?».
Другой генерал, лысый грузный артиллерист, обрушился на реактивные артиллерийские системы:
«Вот тут у меня лежат данные сравнительных испытаний реактивных снарядов и нашей 12-ти сантиметровой гаубицы Г12-26М, которая верой и правдой служит в нашей армии уже семнадцать лет. Вы только взгляните, насколько большее рассеяние допускает реактивный снаряд! Только зазря их кидать по пустому месту — вот на что это годится. Принимать такую систему на вооружение — это глупость и авантюра!».
Обера поразило то, что ни один из присутствующих, за исключением уже знакомого ему заместителя начальника оперативного отдела Генерального штаба полковника Туорна Бэйза, не осмелился открыто возражать этим глупостям.
«Поймите», — почему-то шепотом втолковывал Оберу на улице, когда они шли вместе к зданию Министерства обороны, инженер-бригадир Молейку Рассими, — «гражданин Трагган Суотик доверяет этим генералам. Они вместе воевали еще в первую Деремскую войну. Да и кто осмелится возражать, если тебя могут обвинить в техническом авантюризме, от чего недалеко и до подрыва обороноспособности страны…»
«Неужели все настолько запуганы?» — удивился Обер.
«А вы разве не знаете?» — еще более тихим шепотом спросил Рассими. — «Несколько офицеров арестованы как раз по обвинению в подрыве обороноспособности и в разглашении военных секретов. Я бы и вам советовал быть поосторожнее — ведь среди них есть те, кто тесно сотрудничал с вашими советниками».
До Обера уже доходили слухи, что Трагган Суотик не брезговал арестами своих политических противников по надуманным обвинениям. Но арестовывать военных специалистов только за то, что у них иная точка зрения по военно-техническим вопросам? Это уже выходило даже за рамки беспринципной войны за власть и попахивало чем-то вроде паранойи.
Вскоре Обер получил новые свидетельства неблагополучия в политическом руководстве Левира.
36 митаэля осени 1502 года была созвана внеочередная конференция Социально-трудового союза, на которой горячо дебатировался вопрос об аресте нескольких видных активистов. Ряд делегатов конференции открыто обвинял Траггана Суотика в злоупотреблении властью и в фальсификации судебных дел.
Ответом Траггана Суотика стал арест наиболее активных оппозиционеров. Было объявлено о раскрытии военного заговора, и вместе с тремя десятками офицеров были арестованы и многие активисты Социально-трудового союза по обвинению в связях с заговорщиками. Множество государственных служащих было смещено со своих постов. Массовые увольнения затронули и армию. Указом Траггана Суотика в Левире было введено чрезвычайное положение.
Вскоре после этого последовал внешнеполитический демарш со стороны Дерема. Правительство Деремской Империи обвиняло Левир в агрессивных военных приготовлениях и требовало отвести войска от демаркационной линии на 60 километров (что означало оставить незанятыми некоторые горные перевалы), прекратить вмешательство в дела Хливичских и Нолийских территорий и поддержку вооруженных антиправительственных банд, а также провести плебисцит на присоединенной к Левиру территории бывшей Хливичской республики, поскольку существует очевидное стремление жителей этой территории воссоединиться со своими собратьями-хливичанами, находящимися под протекторатом Дерема.
Обер чувствовал нарастающее напряжение. Будет ли принят ультиматум? Резкий звук телефонного звонка прервал его размышления. Секретарша, вскочившая из-за своего маленького столика и поднявшая телефонную трубку, встревоженным шепотом произнесла, прикрывая микрофон трубки рукой:
«Вам звонит Начальник Генерального штаба, высший генерал Фастору!»
«Сейчас подойду, Талимай».
Обер встал из глубокого кресла, в котором сидел, и подошел к письменному столу.
«Бригадный генерал Обер Грайс? Мне стало известно, что Кабинет Министров и сам Первый Протектор склоняются к принятию ультиматума, чтобы избежать войны в условиях неготовности армии к сопротивлению. Полагаю, в этих условиях вам и вашей группе советников следует подготовиться к отъезду в ближайшие дни и самому обратиться с просьбой о вашем отзыве. Это позволит вам избежать многих неприятностей. Прощайте».