«Когда меч противника уходит вниз, тогда, без дополнительного замаха, сразу наносите кроткий поперечный рубящий удар по шее или по лицу. Тот, кто наносил удар сверху, закрывается щитом. Давай!» — правофланговый вновь нанес удар и снова Тенг парировал этот удар, позволяя мечу противника скользнуть вниз и в сторону. — «Закрывайся!» — крикнул Тенг и рубанул своим мечом, нацеливаясь поперек шеи. Правофланговый, подстегнутый криком, успел приподнять свой щит и меч Тенга лязгнул по стальным полосам, которыми щит был окован.
Тенг несколько раз повторил схватку с правофланговым, рослым ветераном, каждый раз перемещаясь вдоль строя. Затем он скомандовал:
«Первая шеренга — кругом! Первая шеренга нападает, вторая — защищается. Разбиться попарно! Мечи наголо! В бой!»
Ратам Ан подъехал поближе к Тенгу, легко спрыгнул с коня и встал рядом.
«Не знаю, выйдут ли из этих баранов воины, но из тебя командир, похоже, выйдет. Я смотрю, ты тренируешь их уже с боевыми клинками, а не с деревянными мечами. Но где же твое чудесное оружие?»
«До него черед мог и не дойти» — с досадой ответил Тенг. — «Казна задержала деньги для оружейников. И если бы я не заплатил из своих, то подаренный тебе самострел так и остался бы единственным. Сейчас, сейчас и до него дойдет черед» — поспешил он успокоить начальника войска.
Шеренги по команде Тенга поменялись ролями. Мечи звенели, ударяясь о мечи, щиты издавали более глухой звук, слышалось сопение рядом стоящих воинов.
«Отбой!» — протяжно закричал Тенг. — «Мечи в ножны! Первая шеренга — кругом! На вытянутую руку — разомкнись!» — Когда команда была исполнена, Тенг подал новую:
«Вторая шеренга, шаг в сторону — марш! Самострелы — к бою!» — Стрелки сорвали с плеч висевшие на ремне самострелы, взвели тетиву, вложили стрелы и прицелились в маячившие вдалеке щиты.
«Первая шеренга — пли! Вторая — пли!»
Тенг все убыстрял темп и остановился лишь тогда, когда в колчанах осталось по пять стрел.
«Последние пять стрел я не позволяю расходовать. Это правило и для боя. Лишь когда нет другого выхода, их можно пустить в дело» — пояснил он Ратам Ану. Вскочив на коней, они подскакали к щитам, пока стрелки маршировали через поле. Доски были утыканы стрелами, и большая их часть торчала на уровне человеческой груди.
«Ты, кажется, хотел участвовать в настоящем деле? Я пошлю тебя в Низкие Северные горы. Тамошнее ворье совсем обнаглело. Озоруют прямо на имперской дороге. Стража уже не справляется» — задумчиво проговорил Ратам Ан.
«Когда выступать?» — спросил Тенг.
Ратам расхохотался: — «Ты что, собрался прямо сейчас? Погоди, в 35-й день осеннего тамиэля, то есть через… да, через девять недель через Низкие северные горы пойдет караван из серебряных рудников Ионапаты. Ты возьмешь его под свою охрану. Пеший переход туда — почти полные пять недель. Так что у тебя еще есть время».
Как узнал Тенг, вожди ряда горных кланов сколотили шайки до нескольких сотен всадников и разбойничают в предгорьях, грабя проходящие купеческие караваны. А с некоторых пор они стали нападать на конвои с серебром с императорских рудников Ионапаты. Уже два каравана не дошли до места назначения. Последний шел в сопровождении трех конных сотен.
«Ты ведь говорил, что уже водил караваны и дрался с разбойными шайками? Вот и попробуй» — заключил Ратам Ан.
«Что я смогу сделать со своей сотней пеших против нескольких сотен конных?» — с горячностью возразил Тенг.
«А сколько еще тебе нужно?» — спросил начальник войска, переходя на строгий деловой тон. — «Но учти, самострелов ты больше не получишь. Казначей войска заявил, что он больше не отпустит денег на выдумку, которая обходится в цену трех хороших мечей!».
«Хотел бы еще сотню тяжеловооруженной пехоты и сотню кавалерии».
«Однако ты нахал» — удивленно проговорил Ратам Ан. — «Ты всерьез думаешь управиться такими силами?»
«Самострелы в руках моих воинов не для того, чтобы просить защиты, а для того, чтобы добыть победу» — заявил Тенг, стараясь придать своему голосу заносчивость.
«Ладно, поглядим» — бросил Ратам Ан, испытующе глядя на Тенга. Начальнику войска, в общем-то, было наплевать на казначейское серебро. Его забавлял этот молодой петушок, рвавшийся сложить голову в бою и так наивно уповавший на свое чудо-оружие. Интересно было бы поглядеть, как он осрамится.
Марш к Ионапате прошел без особых происшествий. Хотя Тенг приобрел уже немалый навык верховой езды, столь длительный переход дался ему нелегко. С моря долетали сырые пронизывающие ветры, и хотя было еще не очень холодно, осень постепенно вступала в свои права. Ночевать можно было только вблизи костра, то и дело ворочаясь с боку на бок, чтобы с одной стороны не застудиться, а с другой — не изжариться. Однако особенно удручала не физическая усталость, а отсутствие чистой воды и свежей здоровой пищи, невозможность смыть грязь с тела. Тем не менее, Тенг выдержал этот переход и был весьма горд подобным подвигом.
Обратный путь также поначалу проходил без происшествий. Но когда караван достиг предгорий, в воздухе повисла тревога. Именно в этих местах случались нападения. На обочинах стали встречаться следы схваток — обгорелые остовы повозок, обломки стрел и копий. Однажды даже попались останки человека, наполовину растащенные шакалами и исклеванные воронами.
Конные разъезды, двигавшиеся в нескольких сотнях шагов правее каравана, подали сигнал тревоги, дважды отсалютовав своими слегка изогнутыми кавалерийскими мечами, красновато блеснувшими в лучах предзакатного солнца. Почти тут же блеснули сабли над головами всадников, ехавших слева.
«Для встречи конницы» — заорал Тенг во всю мощь своих молодых
легких — «повозки в круг! Пешие — в каре!»
Ржанье и храп коней, крики возниц, скрип телег — все слилось в какофонию звуков. Воины помогали возницам расставить повозки и вскоре те уже образовали некое подобие вытянутого овала, разомкнутого в одном месте. Этот разрыв был заткнут сотней кавалеристов.
Внутри овала повозок выстроились в вытянутое каре пешие воины — три шеренги повернулись вправо от дороги, три шеренги — влево. Внешние шеренги образовали тяжеловооруженные воины, прикрывавшиеся большими щитами, выставив вперед щетину массивных длинных копий. Две внутренние линии образовали арбалетчики, направившие в поле по обе стороны дороги по пятьдесят арбалетов.
И телеги, и воины еще только завершали построение, а на небольших плоских возвышенностях шагах в восьмистах от дороги уже показалась конница. Вот она уже в семистах шагах, шестистах, пятистах… Наконец суета перестроений закончилась. Тенг успел подумать: «Видно, не зря я потратил столько сил на обучение этих парней. Недели перехода тоже даром не потеряны». Всадники были уже в трехстах шагах. Глубоко вздохнув, Тенг крикнул:
«Самострелы к бою!.. Первая линия — пли!.. Вторая — пли!.. Первая — пли!..»
Стена всадников, с гиканьем накатывавшихся на конвой, смешалась.
Упали первые лошади, покатились под копыта первые всадники. Однако конная лавина продолжала мчаться навстречу граду летящих стрел, обтекая упавших. Тенг почувствовал противный холодок страха внутри себя.
«Целься верней!» — крикнул Тенг. Выдержат ли его стрелки этот натиск?
Стрелы ударили почти в упор, и почти каждая нашла себе жертву. Но передние всадники уже наскочили чуть ли не на самые телеги, едва не ломая ноги своим лошадям. Горцы прыгали на повозки и вступали в рукопашную схватку, пытаясь пробиться сквозь строй латников. Удары копий свалили многих нападавших, затем в ход пошли мечи. Арбалетчики продолжали осыпать нападавших стрелами, так что лишь немногим взобравшимся на телеги горцам удавалось сойтись с латниками лицом к лицу прежде, чем мощный удар арбалетной стрелы останавливал их навсегда.
Тенг оцепенел на мгновение, но затем, мотнув головой, как будто сбросил с себя сковывающие его путы страха. Вот же он, решительный момент! Уже ясно различимы лица врагов, храпящие морды коней, видно, как льется кровь, и умирают люди. Его затошнило от вида близкой смерти, голова кружилась.
Нельзя позволить численно превосходящим горцам прорвать пеший строй! Но нельзя и броситься в атаку раньше времени, пока наступательный пыл разбойников еще не охлажден стойким отпором. Тенг выжидал, кусая губы.