Что же происходит в Венгрии? Там, — в то время, как трудяга Эйхман, во исполнение воли фюрера спешно организует депортацию венгерских евреев, — причём, по категорическому, а если точно, ультимативному требованию Будапешта, — этот русский агент Валленберг учреждает под крышей шведского консульства собственное частное паспортное бюро. И распродаёт пропуска и удостоверения на выезд всем, кто мог тогда за них заплатить – а это всё те же ветераны тех же четырёх Мадьярских штурмовых бригад Залкинда и Куна бегство которых оплачивала та же Коллонтай. Не очень понятно, правда, зачем? Впервые узнав об этом альтруисте, сам убеждён был, что индульгенции раздавал он бесплатно! (Дарил… за деньги, по Мольеру). Эйхман обращается ко мне, — бросил-то его в мадьярский серпентарий я! – с вопросом, что делать с этим лавочником, который становится помехой в скорейшем, а главное полном завершении чистки Венгрии. Венгры были ещё более им возмущены, так как его деятельность препятствовала осуществлению их главных надежд. Меня заботы союзников мало беспокоили. Но здесь я оказался солидарен с ними, особенно когда узнал, что Валленберг на самом деле был в контакте с советами и, через ГРУ, — даже со сталинским аппаратом. Дело становилось серьёзным. Я пошел к Гиммлеру, хотя знал, что он не хотел портить отношений со Шведами. Что же, он посоветовал мне… быть осмотрительным и потребовать от Эйхмана, чтобы и он остановил юного Валленберга в покое. Вместе с тем, к тому времени каждый из нас прекрасно понимал, что военные действия развиваются не в лучшую для нас сторону. И Гиммлер, — где получалось у него, — разыгрывал сразу несколько партий «здесь и там», пытаясь застраховать себя от грядущих неприятностей. Он сказал мне тогда: «Мюллер, мы должны позаботиться о будущем Германии и «Нового Порядка». Мы с такой кровью создавали его! Если не будем осмотрительными, всё построенное нами исчезнет в минуту. Нам нужно смотреть в будущее. Мир, — пусть даже заключённый в результате самых унизительных переговоров, — не стоит презирать». Это мне особенно запомнилось. И я записал разговор.
Я попросил Эйхмана достать мне всю возможную информацию на Валленберга. Что он и сделал, отправив её с курьером. В конце концов, я получил достаточно материала, чтобы уточнить характер шведа – интеллектуального молодца со склонностями чисто большевистского политикана. Словом, это был достаточно податливый материал, чтобы опытнейший «скульптор», подобный г-же Коллонтай, легко вылепил из него ценную её хозяевам фигуру. Нам же не нужны были новые агенты Москвы в Венгрии. Особенно те, кто использует дипломатическую неприкосновенность для продажи, Бог знает кому, и Бог знает зачем, фальшивых документов. А продаёт он в первую очередь известным подонкам. А вот им-то ни в коем случае нельзя позволить расползтись и скрыться от санации… Я с неделю думал об этом. И, невзирая на рекомендацию Гиммлера, решил распорядиться ликвидировать и этот источник беспокойства. Не успел (Скажем так) — русские сами взяли на себя эту санитарную миссию… Им зачтётся…
…Между прочим, Баварцу успели передали извинительную(?!) реплику — послание Абакумова:
«…А что – сбежав, у себя в Венгрии они неплохо устроились… За художества ЧК и френкелевского ГУЛАГА, даже за Катынь, – у них ответственны исполнители и русский народ в целом. За поголовный расстрел или за живьём закопанных сдавшихся белых офицеров в Крыму пусть отвечают лично Бела Кун и Землячка. А мадьяро-еврейский народ ни при чём!»…