ладевший русским и украинским языками, и тоже российский дворянин), — глава русского сектора при докторе же Фрице Арлте в бергеровском департаменте «Остминистериума», — тоже возжелал переговорить с Яковом Джугашвили. (Если не с самим, то с лицами его курирующими). Зачем? С какой целью? Несчастному Якову не до того было. Меж тем, Розенберг, — деля шкуру неубитого медведя, — сам разрабатывал границы и катехизис новой — не большевистской – России (И по этому поводу грызся, — с присущим ему упорством, — с рычавшим на него фюрером). Многие не понимали тогда (да и теперь тоже), что самому Гитлеру никакая Россия не нужна была. Тем более, «с фокусами» её переустройства. В кои на одни только мало-мальски приличные дороги минимальной плотности сети потребовался бы остаток ХХ-го и весь ХХI-й век. Плюс не менее полста годовых бюджетов империи! Нужен был ему – любой ценой – абсолютный Judenrein повсюду на её европейской территории. О землях на востоке за линией Архангельск – Астрахань он вообще знать не хотел. К слову, границы, конструируемые им Государства Российского главный нацистский идеолог Альфред Розенберг – надо же такому случиться – определил он, — и очень подозрительно точно, — соответствующими тем, которые отвалены были Российской Федерации в результате не шумного беловежского разбоя и последовавшего затем разграбления Российской империи. Отсюда, – сослагательное, по всей видимости, — предположение ошарашенного развалом страны, охлоса: «А нафуя же нужно было тогда, в 1942 году, — после прибытия гитлеровцев на Волгу и в Кавказские предгорья (или на линию «Архангельск-Астрахань», за пределы которой двигаться они и не собирались), — продолжать бойню «освобождения»? Зачем, продолжать по-новой губить ещё несколько лет миллионы россиян на никому не нужных фронтах и в тылу?»… И — параллель: ситуация-то 1941 года – она ведь точь-в-точь повторила ту, что складывалась годах в 1915-1916-м. Тогда «Гришка» Распутин, – тоже «злейший враг трудового народа» (как тридцатью годами позднее «Альфредка» Розенберг), – пытался заставить Романовых заключить с Германией мир. Пусть и сепаратный, но мир! Который бы – безусловно — спас миллионы уготованных на убой русских людей и самоё Россию. Однако того не желали затеявшие войну благодетели народные – русский помещик и сам двор, крупнейший землевладелец и рантье планеты. Этим необходимо было, — во что бы ни стало и по возможности быстро, — избавиться от до нельзя расплодившегося мужика. В открытую, – яростными бунтами и почти повсеместным сожжением помещичьих имений вслед грозных событий 1905 года, — претендовавшего на их землю. Но прежде избавились они от самого Распутина в Петрограде (как впоследствии Сталин от Розенберга в Нюрнберге). Розенберг лучшему другу ленинградцев виделся только в петле. И Сталин с союзниками в петлю его загнали. Со Сталиным — понятно. Союзникам же торопиться с казнью не стоило: глядишь, мировая общественность и даже традиционно слепо глухонемой народ России, узнали бы во истину, страшную тайну «голодной Блокады коварным захватчиком-оккупантом Северной Пальмиры». И, возможно даже, славное имя её хитроумного инициатора-организатора. Тайной же владел никто иной, как всё тот же Розенберг. Бывший выпускник Отделения архитекторов при Московском Училище живописи, ваяния и зодчества. Наряду с изучением архитектуры истязаемого большевиками города на Неве, он начал исследование впечатляющей динамики «очистки», — с декабря 1917 года, — Петрограда-Ленинграда от «нетрудового элемента». И немедленного же заселения-заполнения его элементом «трудовым» — стаями швондеров. Стремительно, — до года 1929-го, — захватившими Северную столицу. Обладавший острой исторической памятью и сохранёнными документами на отцову квартиру в доходном доме по Литейному, особо внимательно следил он за заселением городского «жилого фонда» в годы 1934-38-е. Особо потому, что в то время, в голодавшей и повсеместно расстреливаемой стране, начало понемногу строится жильё. Но заселяли его снова, и преимущественно, только всё теми же швондерами и кальсонерами, — или уже подросшими их отпрысками, — всё ещё удерживавшими кабинеты в Большом доме и его филиалах. И, — будто издеваясь над разночинной титульной публикою, — в сдаваемые городом новые дома «подселяли», под патриотические радио вопли и фанфары гремящих газетных полос, семьи «стахановцев-металлистов» и, обязательно, «героев-строителей». Из расчёта…одну — на многие тысяч семей новоопричников. По всей стране было одно и то же. Но интересовал его бывший отцовский Петербург… И вот, год 1939-й. Перед Андреем Александровичем Ждановым, секретарём ЦК и, одновременно, Ленинградского обкома ВКП(б), неожиданно, поставлена не совсем понятная и неграмотно сформулированная задача. Немедленно, мобилизовав партийную организацию, возглавить и осуществить подготовку жителей «Города Ленина» к чрезвычайным ситуациям (?). Для чего: а) на базе Бадаевского складского комбината и его транспортного узла, организовать «Единое продовольственное объединение», полностью освободив для этого все городские (областные) складские помещения и хранилища от их содержимого; б) переместить это содержимое на пункты приёмки, контроля и хранения вновь организуемого Объединённого предприятия»…