Дитль:
— Но, кроме евреев и русских — в городе остались и немцы. Балтийские немцы. Учёные. В нём много немцев – учёных, оставленных властями. В их числе преподаватели и профессора. Из балтийских немцев, традиционно, множество – треть – моряков-офицеров и адмиралов флотов. Торгового, военного исследовательского…Старшие и высшие Офицеры Армии…Генералы – их четверть списочного состава действующей армии… Теперь все они уволены… Живут на пенсии… Бедствуют… Доживают, кто как могут, в городе… И их не репрессируют.
…Есть немцы — врачи. Музыканты. Инженеры – немцев инженеров исторически в России было множество! Что будет с ними, с их семьями…? Что случится с немецкой интеллигенцией?..
И вообще, — через неделю-другую, когда съедят траву газонов, листву парков и кору деревьев…Что будет с ними? Вы понимаете, что им всем конец… Все они вымрут – запасов у них быть не может: в мирное время они голодали, выживая на продовольственных карточках…
Розенберг:
— Мы выслушали Вас, генерал. Выслушайте меня: я говорю о ненамеренно сложившейся ситуации, винить за которую нас нельзя!..
Дитль:
— Но «складывалась» она не без нас с вами!.. И теперь мы отказываем в помощи своим…Вы христианин? Тогда вспомните, господин Розенберг: «Доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере» (Галл. 6.10)…Или эти слова не для нас?..
Розенберг:
— «Сложилась» она не «плохими немцами», но самими русскими, набившими запасами продовольствия один единственный в городе склад, вместо того чтобы распределить продукты равномерно по районам потребления… Чтобы понять это, не обязательно командовать армией, генерал! Или это мы с Вами, дорогой Дитль, загнал в Либаву кронштадтские резервы а резервы злосчастного города под рутинную бомбёжку?
Дитль:
— Но единственный продовольственный склад огромного города, — который мы намеревались взять в свои руки, и жителей которого предполагали из его запасов кормить, — сожгли «рутинными бомбёжками» именно мы!
Розенберг:
— Мы, генерал! Мы!.. На войне, как на войне! Сегодня мы предполагаем кормить одних, завтра – других!.. Или Ваши русские, — ворвись они к нам после 6 июля, — стали бы вести себя иначе? Или по-другому, чем вели они себя, сжигая финские элеваторы в голодающей стране в 1939 и теперь, летом этого года?.. Вы что хотите? Ценою жизни тысяч наших солдат деблокировать город, за блокаду которого уже отданы жизни сотен?.. Вы бредите, дорогой Дитль?.. Помолчите, помолчите, Дитль!.. Помолчите!.. Всё: приказы фюрера я не намерен обсуждать!.. Свободны!..
Дитль, покидая совещание:
— …Русские, дорогой Розенберг, не мои, а ваши!..
(Ноль-один не в пользу Дитля. Получилось грубо: — «Сам дурак!». Фе!).
И… потом…— Поправился он — Не напоминают ли авторы ставящейся задачи на лафонтенову Лису у сосуда каши с узким горлышком?.. Пригласили-то нас – для чего? Нас уверили, что Кувшин ни опрокинуть, ни разбить! Для чего танцы вокруг него? (Теперь один-ноль в его пользу!).