Почему Хайнц Шенк, чего только не натерпевшийся за свои двенадцать лет каторжных лагерей, почему он не бросился напрямик и без промедления в свою прекрасную страну где его, возможно, ожидали близкие, выжившие в мясорубке войны? зачем он пробился к Гельцер, которую не видел никогда и не знал? Причину этого Шенк объяснил сам:
«С 1941 года я служил в Финляндии, в охранном батальоне СС. 4 июня 1942 года наше подразделение переброшено было в район ставки финского командования. Сказали: в связи с прибытием туда президента Финляндии и самого рейхсканцлера Германии! И еще из-за недавно случившегося покушения на Гейдриха, начальника службы безопасности рейха. И точно, в тот же день, 4 июня, в ставку приехали президент Рюти и рейхсканцлер Гитлер... Оказалось — чтобы поздравить Маннергейма с семидесятипятилетием. Мы видели начало очень скромного торжества. Оно произошло в лесу перед штабным вагоном. Рейхсканцлер и президент Рюти поздравили Маннергейма. Поднялись в вагон. За ними прошли трое наших генералов. И — за хорошо известным нам всем генералом Аиро Фредериком – четверо или пятеро финских егерей охраны вагона. Мой пост был в его тамбуре. Там я и увидел молодого человека, тоже — по экипировке и форме — видно, из этих же егерей... Гитлер задержал его. Развернул за плечи. Прижал к себе чуть. Сказал, развернув:
— Дорогой именинник! Вот Вам ещё один небольшой подарок! — (первым, посчитав видимо тот самый чёрный «Хорьх». В.Д.). Подтолкнул юношу к сразу будто засветившемуся Маннергейму. — Еще раз мои поздравления, дорогой маршал!.. (Этих подробностей Карл не помнил: от всего происшедшего мальчишка ошалел. И не удивительно! И в себя пришел к ночи. В постели дедовой спальни). Рюти, Гитлер, Кейтель и двое генералов пробыли с Маннергеймом и этим мальчиком остаток дня. На другой день, после их отбытия, нам – немцам отдельно — устроили именинный стол. Раздали подарки. И к ночи возвратили в батальон. Вот за столом-то, за трапезой, мы и узнали что мальчишка в егерской форме — внук маршала от его русской жены. От известной балерины Гельцер из знаменитого Большого театра в Москве. Это все — по секрету — рассказал нам сам повар Маннергейма когда мы вместе с ним хорошо-о набрались за здоровье именинника. Проведя долгие годы в советских лагерях, я понял, в какой страшной стране вы живете. И понял, что должна была пережить женщина, внук которой и сын оказались в Европе. Потому я сказал себе: если выживу, обязательно найду эту несчастную мать и бабушку. И расскажу ей, что видел живым и здоровым — пусть много лет назад, это неважно — ее внука. Что парень он хоть куда! Главное, что он в надежных руках своего деда. И если сам рейхсканцлер в разгар войны не забыл привезти его к деду, то сам дед многого стоит. И не только позаботится о внуке, но, если придется, защитит его... Будьте спокойны!»
44. Непредвиденная тема
…Какой покой?! Какой покой? Первая реакция Катерины — шок! Потрясение! Ее внук — и... Гитлер! Немыслимо!.. Как только я ее ни успокаивал объясняя, что по-видимому иной оказии даже у её много властного все умеющего Маннергейма тогда быть не могло. И Гиммлер, — оказывая любезность этому замечательному человеку-«союзнику» тем более, — воспользовался случаем... И правильно сделал. Иначе твой внук ещё чёрт знает сколько времени не видел бы деда. Или по твоему Густав стесняться должен был или… брезговать даже обращением к Гиммлеру-«чудовищу»? Так? Но ведь для миллионов не немцев – для миллионов оккупированных Сталиным европейцев — прибалтов, белорусов, украинцев, молдаван, для татар Крыма, для кавказцев да ещё бог знает для кого в СССР, — с замиранием сердца ожидавших как манны небесной приход Гитлера, — ни сам Гитлер ни Гиммлер тем более — они никакими чудовищами не были! Были спасителями!.. Хоть это вот можно было – взрослея – уяснить. Но эти мои резоны услышаны ею не были.
…Карл Густав-младший: «Между прочим… Если ты… о роли его в «еврейских делах»…? Он занялся ими только в 1941 году. И то по приказу фюрера. Об этом рассказывал дедов друг Якобсон — глава нашей финляндской еврейской общины… И ни о приказе этом, — тем более, чего с евреями проделывалось после этого приказа, — даже Германия долго ещё ничего не знала… Быть может, не хотела знать. Скорей всего, что не хотела. Как то же знать не хотела святая невинность — красна-девица Европа… А в своих-то пятнадцать — что знал я сам — о самом Гиммлере хотя бы когда дед обратился к нему насчёт меня. Знал кое-что — от отца: они учились вместе в Высшем техническом (не в университете, нет). На «птичках». Ну, по птицеводству. Тот мечтал об учёном фермерстве. Бзик у него такой был с детства. «Бзик» уничтожения евреев потом пришел. Много позже. Папа же тогда весь был уже в своей медицине. На «агрикультуре» оказался по блажи – «голубиная почта была ему, видите ли, нужна»… В его пансионате работали вообще-то доки. В том числе по части «направленного» воспитания, без дураков интересуясь увлечения своих воспитанников. И с голубями конечно помогли — направили куда надо… И если тоже «без дураков» отец много — и по делу — учился и дома в Швейцарии, и в Швеции. Ну а потом в Германии. Потому стал толковым невро- и психопатологом… Ну, а у Генриха Гиммлера два брата были, — отличные, скажу тебе, мужики, – на него можно и позволительно, и даже желательно и всенепременно валить всё кровавое говно мира. Как-никак он соавтор знаменитый архитектор знаменитой Европейской Пирамиды из человеческих трупов!»