Так они отправились, а девы стояли во внутренних воротах, пока воины не исчезли за песчаными холмами, а потом со скорбью вернулись в дом и принялись негромко беседовать о собственном горе. И часто приходилось им повторять заново свою повесть тем, кто возвращался из леса и с поля. Однако, когда молодые люди спустились к воде, они обнаружили там Холблитова вороного, бродившего между кустов тамариска над берегом; обозрев оттуда пески, они не увидали там Холблита, ни какого-нибудь иного мужа. Посмотрев же на море, не обрели посреди соленых просторов ни паруса, ни ладьи. Тогда они спустились на прибрежный песок, и отряд разделился: половина его направилась в одну сторону, половина в другую, – между дюнами и прибоем, ибо прилив уже приближал воды, – и ехали так, пока мысы с востока и запада, словно рога охватывавшие бухту, не преградили им путь. Отряды вновь сошлись у катков, когда солнце садилось и до заката оставался один час. Руки мужей легли на корабль, звавшийся «Чайкой», и они спустили его по каткам на волны… попрыгав в ладью, воины Ворона подняли парус, приладили весла и направились в море. Легкий ветерок с предгорий подгонял их.
Так они бороздили морскую равнину, как пустельга – воздушный простор над заливными лугами, пока не легла ночь на воды; и была она облачной, хотя иногда сквозь тучи проглядывала скиталица луна. Но на соленых просторах не появилось ничего – ни паруса, ни корабля, только плескали волны да парили морские птицы. Посему они пустили ладью по волнам за рожками бухты и стали дожидаться рассвета. А когда настало утро, вновь отправились в путь, обыскивать море… Заплыв во Внешние Шхеры, Сыны Ворона со всем тщанием обыскали их, а после вышли в открытое море и бороздили его из стороны в сторону. Так поступали они восемь дней, но не увидели ни паруса, ни корабля, если не считать трех челнов Рыбоедов возле скалы, именуемой Мяукающий Камень.
Тогда они вернулись в Бухту Ворона и опустили киль на катки, с печалью направившись к себе домой, в Дом Ворона, ибо на сей раз ничего более не могли сделать для своего отважного родича и его прекрасной суженой. И были они в великой печали, потому что обоих пропавших любили все родичи. Однако, поскольку сделать что-либо уже было нельзя, воины Ворона пребывали в мире, ожидая перемен, которые всегда может принести время.
Глава IV. Холблит выходит в море
Теперь следует поведать о Холблите, о том, как в ярости он спустился к морю и остановился, озираясь на береговом откосе; и вот видит он, что впереди него в Хранилище Кораблей, на катках лежат три длинных корабля: «Чайка», «Скопа» и «Орлан». Тяжелыми и огромными казались покоящиеся на берегу ладьи; черные борта лизали мартовские волны, золотые головы драконов с вожделением глядели в море. Но первым делом он оглядел море; только когда взгляд его опустился от места, где сходятся волны и воздух, Холблит позволил себе обратить взор свой к Хранилищу Кораблей, и чуть к западу от него обнаружился ял, колыхавшийся на волнах невысокого прилива. На лодке была мачта, и распущенный черный парус плескал возле нее. В яле сидел муж в черных одеждах, и солнце золотило шлем на его голове. Тут Холблит соскочил с коня и, взяв на плечо копье, отправился вниз по пескам. Приблизившись к человеку в лодке, он выставил вперед оружие, тряхнул им и вскричал:
– Реки, друг ты или враг мне?
Тот ответил:
– Ладный молодец, в голосе твоем вместе с гневом я слышу горе. Не бросай копье, пока не выслушаешь меня, быть может, я сумею чем-нибудь облегчить его.
– Что можешь ты сделать? – отвечал Холблит. – Разве ты не морской разбойник, похититель мирных людей?
Муж расхохотался.
– Да, – молвил он, – мое дело красть и увозить дочерей мирных людей, чтобы после мы могли получить за них выкуп. Отправишься ли ты вместе со мной за море?
В гневе сказал Холблит:
– Нет, лучше выходи на берег! С виду ты рослый муж и умеешь владеть оружием. Выходи и бейся со мной, и тот из нас, кто будет побежден – если останется он в живых, – год будет служить другому, и тогда ты сам заплатишь за меня выкуп.