— Как же ты жалок, Эйрик. — Глумится Кастер. — Много не понимаешь, глупыш. Никто из нас не в силах вернуть прошлое, оно так и останется. Нам дано лишь творить будущее. Надеюсь, когда ты попадешь на окраины Серого мира, ты поймешь, кем я был все это время. Я Кастер Хардсейм, душегуб, мародер, самый беспощадный ужас, которого боятся и будут продолжать страшиться все жившие Лимы.
— Кастер! Умоляю! — Говорит Эйрик, уже от растерянности не осознавая, что делать дальше. Он не может поверить в то, что на этом окончится его серая история.
*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***
Афрод расплачивался за таверну, собирая некоторые вещи. Он покинул трактир, приближаясь к своей белоснежной лошади.
— Афрод. — Издалека послышался достаточно грубоватый голос мужчины. Хранитель развернулся и увидел перед собой двух Северян вместе с низкорослым мальчишкой лет тринадцати.
— Кто спрашивает? — Поинтересовался Хранитель, слегка прищурившись.
— Я верный служащий Стольгримского конунга Винтера Варсандара, прибыл по его поручению отдать этого мальчика к вам на попечительство. — Осведомил старика воин.
— Ну хорошо, а кто этот мальчик таков? — Спросил Афрод.
— Это его брат бастард, Рейзер Варсандр. — Ответил Северянин, подводя мальчишку ближе к Хранителю.
— А если я откажусь? — Афрод поглядел на мальчишку.
— Мы не принимаем отказа. Конунг Винтер, будет очень вам благодарен, если вы возьмете его к себе, ведь у вас намного безопаснее, учитывая непростое время для всей Северной души. Благодарю. — Варвар грубо пихнул мальчика к Хранителю, а после скрылся в толпе, которая завороженно шагала в сторону площади. Афрод недоумевал, а посему попросту последовал за ними, прищуриваясь и пытаясь разглядеть все в округе. Он плотно обхватывал ладонь мальчика, шествуя дальше, обходя толпы. Посреди площади царила ужасающее разум зрелище. Двое крупных северян волочат избитого Эйрика на деревянное возвышение и бросают под ноги своего конунга. Маленькие снежинки падают на его темную голову и Кастер ощущает холод. Другого бы – бросило в судороги, но не Секиру. Он взирает на своего брата, который стоит на коленях, опуская на него свои голубые глаза, в которых возгорается пламя. Эйрик слышит насмешки со стороны варваров и понимает, что неизбежное близко. Он погибнет за свершенные предательства. Эйрик слышит скрип меча, освобождающегося от оков кожаных ножен. Слышит шаги своей смерти. Слышит глас отца и матери. Ледяное острие клинка ложится на его шею, он поднимает глаза и видит довольную ухмылку берсерка.
— Кастер! Нет! Остановись! — Выкрикнул Хранитель, Кастер обратил на него свой довольный взгляд, выдавливая безумную ухмылку. Афрод поднимается по деревянным ступенькам, подоспев к властителю Скаггерака, пытаясь пробиться дальше, но стража Хардсейма – не позволяла. — Ты хочешь убить своего брата, серьезно? Кастер, я не так учил тебя расправляться с врагами, тем более учитывая то, что он твой брат! — Афрод был зол, он не мог поверить в то, что его прошлый ученик способен поступить так жестоко по обращению к родной крови.
— А я вижу, что ты все также не изменился. Весь Лимскол меняется, вся Северная душа - тоже, а ты так и остаёшься верен старым традициям. — Ухмыльнулся Секира, приближаясь к Хранителю.
— Я пытаюсь защитить наследие твоего отца. Я дал ему слово, а ты, ещё щенок, но раскидываешься своими словечками и решениями так, будто это игра! — Возразил Афрод.
— Ты думаешь, что я не способен было убить своего брата? Того, кто постоянно относился ко мне так, будто я расходный материал или же просто никчёмный ублюдок. Так думал и Фридрих, к слову. И где он сейчас? Его нет. Народ еще не знает, что он погиб, а ты явно догадываешься об этом. Знаешь на что я ещё способен? Я могу убить и младшего брата, не моргнув и глазом. Могу убить твою дочурку, как ее там. Эллен, разве нет? Впрочем - неважно. — Конунг отошел назад, наклонив голову набок. Он обнажил белоснежные клыки, ухмыляясь.
— Следи за своим языком мальчишка, иначе он тебя и погубит. Вот увидишь, Фридрих вернётся и этот народ, обернется на его сторону. — Осведомился Афрод, собирая ненужные взгляды на себе и конунге.
— Ошибаешься, старик. Ошибаешься. Мой язык не погубит меня, ведь я бессмертен. Я и есть смерть. — Кастер раскидывает руки в сторону, чуть покачиваясь.