Рядом с конунгом на его изысканном деревянном троне сидела его будущая жена, чьи глаза испуганно бродили по сторонам, внимая мольбам северян. Мольбам о помощи. Она и Кастер были одинаково озадачены и не знали, как поступить дальше. Кастер взирает на свой народ, на свои земли, опасаясь того, что грядет. Ведь из-за вьюги он не может ничего сделать. Даже если он смог бы выбраться за стены города, он бы погиб в этом холоде и бури. Время тянулось медленно, словно давая Хардсейму возможность обдумать свой план. Он уже предвидел, как южные войска подступают к его землям, и осознавал, что это может привести к кровопролитной бойне. Кастер должен был подготовиться. Сейчас же он мог продемонстрировать свой ум и свои навыки, чтобы другие конунги и ярлы заметили его и устрашились безумного конунга, который способен справиться с любыми преградами.
— Как же нам быть? — умоляюще произнесла девушка, качая в руках посиневшего младенца, который всего несколько часов назад беспрерывно кричал, а сейчас – умолк. Возможно даже навсегда. Кастер смолчал, подпирая голову кулаком, тяжко выдыхая. Искоса, Хардсейм словил на себе взволнованный взгляд принцессы. Секира не мог думать в такой обстановке, шумной, неспокойной. Гул стоял невыносимый, жители не спали по ночам, ведь коварная метель – не давала уснуть, заставляя тело содрогаться. Посреди находилась большая жаровня, благодаря которой северяне могли хоть как-то согреться.
— Кастер? — Говорит Эмилия, продолжая отдаваться на волю переживаний, терзающих ее несколько дней. Она все еще беспокоится насчет сестер, что пребывают неизвестно где, ведь Хардсейм не желает раскрывать подробностей. В эту секунду, девица не чувствует власти над ним. Как бы Эмми не старалась, Секира остается при своем мнении. Он поворачивает голову в ее сторону, потухшими голубыми глазами – взирая на любимую.
— Да? — Спрашивает Кастер, в надежде избавиться от напутствующего гнева, появляющегося от безделья.
— Ты же видишь. — Со вздохом отвечает принцесса, вновь переводя взгляд на укутанных в шкуры убитых зверей, жителей. — Нужно что-то предпринять. Мы не можем бездействовать.
— С какой стати, ты начала беспокоиться о моем народе? Разве не им ты нарекала смерть, м? Разве не их ты так ненавидишь? — Устроившись поудобнее, воротив головой, сказал Кастер, чувствуя, как яростная злость переполняет его жилы. Девушка не дала ответа, ведь внимание привлек мастер Вельтон, который с глазами, полными страха, пробежался сквозь толпы голодающих жителей, что прятались от коварной, жуткой метели. В зале царил полумрак, жаровни, факела – подрагивали от пробирающегося через щели ветра. Тень переливалась на лице наставника, он был растерян, как и многие, кто пребывал внутри медового зала. Конунг дернул бровями, слабо улыбнувшись.
— Если ты задашь вопрос: «что нам делать?», то я без лишних слов всажу топор тебе в череп, поэтому тебе решать, как поступить. — Со злости буркнул Хардсейм, царапая подлокотники заросшими, не аккуратными ногтями. Мастер тяжко выдохнул, но решил молчать – не стал.
— Ты многое на себя берешь, Кастер. — Кивнул Вельт. — Не забывай о том, что ты все еще мой ученик, а посему я не потерплю столь острые высказывания в свою сторону.
— О как. — Заулыбался Хардсейм, поднимаясь с деревянного трона, загадочно посматривая в глаза наставника. — Посмотрите на него, заговорил прямо, как и Афрод. Неужто маразм Хранителя заразно настиг и тебя.
— Нет, Кастер. Прекрати так себя вести, у нас ведь проблемы, не видишь. — Вельтон перевел полный жалости взгляд на голодающий народ.
— Я не слепой. — Буркнул он в ответ. В миг массивные двери распахнулись, снежная метель проникла в медовый зал, поглощая все тепло. За ними показался варвар, который подрагивая – подоспел к своему властителю и пал на колени, таким же дрожащим, как и конечности, голосом пытаясь выговорить, но получалось невнятно. Кастер нахмурил брови, прищуриваясь.
— Что случилось? — Наконец вымолвил юный Хардсейм, но взамен получил томное молчание, которое явно раздражало конунга. — Ну же! Говори! — Кастер подошел к нему ближе, ухватываясь за воротник.