— Вспомни себя в его возрасте. С тобой было тоже самое. Пылкий нрав. Самовлюбленная гордость. — Кивнул головой Хранитель, позволив улыбке растянуться на своем сморщенном, покрытым различными шрамами, лице. Фридрих с тяжестью вздохнул.
— Надеюсь, он надолго не задержится. — Фридрих медленно последовал во внутрь зала, все также пристально, с горечью о приятных воспоминаниях о прошлом, разглядывая каждый сантиметр помещения. Здесь веяло древностью, посередине стоял каменный стол, а вокруг него находились пять деревянных стульев, с высокими, покрытыми шелком, спинками. Фридрих занял свое место, вытирая стол от застоявшегося льда.
— Как там Март? — Изумленно вопрошает Хранитель. — Мне дошли слухи, что ему нездоровится. Надеюсь, с ним все в порядке.
— Ему уже лучше. — Признает Фридрих, хотя это вовсе не так. Мальчик еще слишком слаб, да и все произошедшее – слишком странно. Не знаю, что еще сказать.
— Многое изменилось, конунг. — Афрод устремил свой поникший взгляд на опустошенного Хардсейма, с тягостью произнося слова, которые в одно мгновение отправляют в жестокое прошлое. Туда, где нет красок. Туда, где царит одна лишь серость. — Битва пяти конунгов предрекла нам разруху. Боги гневаются. Порой, мне кажется, что все происходящее – лишь расплата за наши грехи. Я буду молиться о здравии Марта.
— Спасибо, Афрод. — Коротко произносит Фридрих, смотря себе под ноги. Его грубые пальцы сплелись в плотный замок. — Полагаю, остальные конунги не прибудут сюда? — Со вздохом пытается отвлечься конунг, постукивая кончиками пальцев по каменному столу. Сквозняк посвистывал внутри, снег падал вниз сквозь отверстия в крыше некогда великой цитадели.
— Эммин Градостроитель занят возведением своей новой крепости. — Осведомляет конунга Хранитель. — Нестер Морт предпочел восседать в руинах, впрочем, как и обычно.
— Как поживает твоя дочурка? — Интересуется Фридрих. В этих мрачных каменных стенах, где отражалось истинное одиночество, пусть здесь и находился старинный друг. Фридрих Хардсейм, старый конунг, ощущал на себе непримиримую слабость, исходящую из глубин его серой души. Ветер, словно живое существо, проникал сквозь щели и щекотал кожу, вызывая дрожь в старом конунге. Фридрих укрывался в своих меховых одеяниях, пытаясь бороться с холодом, который проникал в каждую клеточку его тела. Но не только холод мучил Фридриха. В его размышлениях витали тени прошлого, которые не давали ему покоя. Он пытался отвлечься от болезненных воспоминаний о жестоком утрате - потере короны Северной души и возлюбленной, которая была его опорой и источником силы. Судьба преподнесла ему жестокий удар, отняв все, что было дорого и значимо.И все же, несмотря на все потери и разочарования, Фридрих Хардсейм не сдавался. В его сердце горела искра надежды, которая поджигала его волю к борьбе. Поход единственное – что мотивировало его, но и одновременно убивало. Ведь на кону исполнение его предназначения. А именно – встреча со своей судьбой, с которой прежде, старый конунг, не мог смириться. Но сейчас – он смирился. И готов встретиться лицом к лицу со своей погибелью. Погибелью, что ожидает его в предстоящем походе.
— Она в добром здравии, правда матушка ее захворала. Как видишь и я не смог удержать свою любовь, но, а сейчас… — Афрод помедлил. — Сейчас, Боги Зимы заберут ее у меня. На сей раз – навсегда.
В одно мгновение, когда молчание и густая тишина стали постепенно поглощать обоих северян, высочайшие двери распахнулись и за ними показался Винтер Варсандр, одетый в дорогие шелковые одеяния. Конунг Стольгрима, само воплощение благородства и власти, шел с достоинством, словно его шаги были наполнены не только самоуверенностью, но и гордостью.Его взгляд, холодный и проницательный, скользил по присутствующим, словно проникая в самые глубины их душ. Он был обрамлен густыми светлыми волосами, которые украшали его высокий лоб. Глаза его - отражали безмятежность и решимость.
— Наконец-то. — Обмолвился Фридрих Хардсейм, устремляя свой хладнокровный взгляд, за занавесом которого скрывалось презрение и ненависть, на пришедшего конунга. Афрод же поднялся с каменных ступенек, привычно для себя скрестил руки на груди и также взглянул на Варсандара.
— Прошу простить меня за опоздание, метель настигла меня и моих воинов. — После сказанного, Винтер в окружении своих советчиков медленно направился к каменному столику, усаживаясь на стул. Фридрих все также с недовольством взирал на северянина, сплетая пальцы в замок.