— Я не знаю, что мне делать дальше. — Тихо прошептала Розенталь, обращаясь к юному конунгу, а также – озираясь по сторонам. — Мне рассказывали фрейлины об странных обрядах, но я так и ничего не запомнила, прости…
— Ничего страшного. — Коротко кивает головой Кастер. — Просто повторяй за мной.
Жрец вознес острие клинка над своей головой, а после озарил таинственным взглядом стоявших перед ним – будущих супругов.
— Я взываю лик бога Смерти и Зимы, спуститесь же в нашу обитель и примите союз этих двух влюбленных. — Громко воскликнул жрец, обращая свой взор на ночную мглу, после сказанного, он вручил меч в руки конунга. Эмилия, с изумлением взирая на юного Хардсейма, ощущала внутреннее недоумение. Язык, которым общался слуга Богов, был совершенно непонятен для принцессы, так как звучал на древнем говоре первых северян. Кастер перевел свой взгляд на девушку, которая не могла скрыть своего ужасающего и возбуждающего волнения. Он взялся за маленькую, хрустальную ручку принцессы, которая лежала на ее выпуклом животике, уже невозможно скрывающемся от любопытных глаз жителей Скаггерака. Где-то вдали раздавался угрожающий гром. На улице начался первый летний шторм, дождь с новой силой бил по крышам деревянных домов, молнии били в море, вызывая его пену. Ветер сбивал с ног, но к счастью беседка, под которой находились влюбленные, помогала укрыться от моросящего дождя, который таял сугробы, расплавляя их.
— Боги уже с нами, мой конунг. — Произнес жрец, оборачиваясь к алтарю. Несколько берсерков вели маленького мальчика, который тщательно сопротивлялся. Его поставили на колени перед великим и ужасным Кастером Хардсеймом.
— Что происходит? — Изумилась принцесса, недоумевая. Кастер смолчал, лишь крепче обхватывая рукоять клинка.
— О, создатель прими наши дары — Воскликнул жрец, принявшись читать древние написанные заветы. Заветы Серого мира. Кастер поглядывал на мальчишку, заведомо зная, какая учесть его ожидает в не совсем далеком будущем. Слуга богов развернулся лицом к властителю Скаггерака, молча кивнув головой. Юный Хардсейм коснулся острием меча к горлу мальчишки. Он рыдал, пытаясь вырваться из оков берсерков, которые не позволяли ему двинуться, задирая голову. Мальчик плакал, моля конунга о помиловании, но тот – хладным выражением лица, напористо пронзил шею пленника, проводя от горловины до обнаженной груди мальчика.
— Нет! — Выкрикнула Эмилия, хватаясь за руку возлюбленного, пытаясь скрыть ужас в своей душе, который постепенно охватывал ее, не давая даже выдохнуть. По лицу покатились горячие слезы горечи, но Хардсейм даже не дрогнул, обогащая клинок и землю багровыми оттенками. Кровавые ручейки стекали ниже, скапливаясь в небольшое озерцо. Мальчик кричал от жуткой, раздирающей боли, но вскоре умолк. Умолк навсегда. Северяне радовались такому событию, насмехаясь над смертью ребенка, восхваляя богов. В тот же час Эмма и поняла, что жила лишь в своих грезах, затуманивая взор влюбленностью в жестокого и беспощадного варвара.
— Так надо, любимая. — Безумно сказал конунг, обращая горящие голубым огнем глаза на принцессу. — Так гласят наши традиции. — Но в ответ – он ничего не услышал, так как напутствующая истерика пронзала Розенталь намного сильнее, нежели чем самый острый клинок. Там же, среди толпы, озаренный негодованием и страхом Джейсон, взирает на принцессу, кусая свои губы, гневаясь от своего же бездействия. Он не мог поверить собственным глазам, что она готова выйти замуж за дикаря, который вовсе не знает милости. В ту же секунду, жрец наполнил два серебренных кубка кровью мальца и поднес их к влюбленным.
— А теперь, испейте кровь слуги бога Смерти и поглотите его силы и благословение. — Произнес он.
— Нет… Нет… Нет… — Судорожно взмолилась Эмилия, пятясь назад, но грубая рука конунга остановила ее.
— Ради меня. — Шепотом сказал Кастер, взявшись за основание чащи, преподнося его к своим алым губам и маленькими глотками, безостановочно опустошает его. Руки принцессы дрожали она прикрыла глаза, сделав глоток, подступающая рвота чуть все не закончила, но Розенталь сдержалась. Эмилия старалась быстро покончить с этим, поэтому быстро сглатывала ещё тёплую кровь маленького мальчика, слезы так и стекали по ее милым щекам. Юный Хардсейм был спокоен как никогда, выполнив все требования традиции.