— И с чего ты взял, что именно я тот самый Эйрик? Быть может, вы просто ошиблись, господин… Не знаю вашего имени. — Эйрик махнул рукой, принявшись рыскать по карманам, в поиске денег, дабы снова заказать очередную порцию прохладного эля.
— Эйрика Хардсейма ни с кем не спутаешь. — Мужчина достал серебренный червонец и заказал ещё по две кружки. Сам же юнец удивился, брови поднялись, а выражение лица – было наполнено недоумением. Кому же пригодился обычный пьяница? — Тем более, когда каждый гость в этой таверне – наслышан о вашем пристрастии к свежему элю.
— Интересуюсь спросить, кем же являетесь вы? — Хмыкнул Эйрик, дожидаясь, пока трактирщик наполнит глиняную кружку напитком. Он искоса разглядывал незнакомца, чувствуя, как разум начинает трезветь и тревога наполняет его с ног до головы. В висках мгновенно загудело, а рука затряслась.
— Мое имя пока не известно в ваших кругах, но когда-нибудь все узнают меня. — Мужчина дернул бровями, обхватывая своими грубыми толстыми пальцами глиняную кружку. — Мое имя Цезак Ортен, я являюсь сводным братом ярла Меркури Ортена и по совместительству нахожусь в его подчинении. Как видишь, я пришел по твою душу. — Цезак одернул свою меховую накидку, демонстрируя длинный меч, что таился в его ножнах. Поначалу, Эйрик молчал, с вниманием выслушивая и продумывая каждое слово, сказанное северянином.
— Тогда чем же я вам обязан? — Юный Хардсейм изогнул правую бровь, притрагиваясь к кружке, сделал пару больших глотков. Его взгляд был прикован к собеседнику, изредка опускаясь вниз и взирая на клинок. — Если же вы пришли убить меня, то позвольте допить кружку эля.
— В твоем убийстве нет необходимости. — Осведомился Цезак. — Дело в том, что мой ярл желает отправиться в надвигающийся поход на Южные континенты, как запланировал твой отец. Это в наших интересах. Но есть некоторая насущная проблема, из-за которой все идет под откос. Как тебе известно, твой отец уж очень злопамятный и вряд ли согласится принять помощь достаточно влиятельного ярла, войско которого насчитывает около десяти тысяч мужей севера. — Докончил Цезак, опустошая наполненную элем кружку. Он слегка приподнялся с табурета, пронзительно взирая на молодого принца.
— И что вы предлагаете мне? Какой мне прок от этого? Все равно я не отправлюсь в столь длительное путешествие в силу своего возраста, ну и других качеств. Наверняка, вы уже поняли каких. — Изумился Эйрик, также вставая на ноги, чуть покачиваясь от хмелящих напитков.
— Я наслышан о ваших разногласиях с отцом. И мне кажется, вскоре, мы найдем общее соглашение, которое удовлетворит и тебя, и моего ярла. — Кивнул головой Цезак. — Более углубленно, мы можем обговорить чуть позже и уж явно в другом месте. — Цезак стряхнул невидимые пылинки с его плеч, а после, сверкнул глазами. — Не беспокойся, я дам о себе знать. Ведь твои желания нам также заведомо известны. — Северянин перевел взгляд на трактирщика и развернувшись, покинул таверну. Эйрика охватило легкое волнение, он не мог даже вспомнить то, что постоянно твердил его отец. «Ортены – наши враги. С ними нельзя вести дела. Обходите их стороной». Но в силу опьяневшей головы, юноша не придал этому какое-либо значение, отправляясь обратно к дому.
*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***
Сияние солнечных лучей, проникающих сквозь тяжелые облака, окутывало тренировочное поле, где находился молодой Кастер, сын Фридриха. Его история, хоть и проста, но не лишена глубины. С самого детства он получал обучение у мастера Афрода, однако со временем это занятие начало ему надоедать. Кастеру недоставало возможности изучать фехтование, обсуждать тактику, ведь Хранитель всегда вмешивался со своими наставлениями и бесполезными советами. Можно с уверенностью сказать, что юноша был самым нелюбимым сыном конунга, ведь отец, испытывая обиду на весь мир, выливал ее на беззащитного ребенка. За малейшие проступки Кастер подвергался наказаниям и издевательствам. Причины такой ненависти к себе, он не мог понять. Все его попытки найти хоть каплю ласки и любви от отца, которую мать щедро дарила ему, заканчивались лишь болезненными ударами плетью. С годами Кастер стал все более отчужденным, его сердце замерзало, становясь жестче и безжалостнее. Любовь к семье и братьям постепенно угасала. Шрамы от плети уничтожали все нежности, которые он так жаждал ощущать в прошлом. Он обжегся настолько сильно, что больше нет в нем любви, только бурлящая по венам ярость, вперемешку с гневом и злобой. Юноша был крайне вспыльчив, теряя рассудок под натиском жестокой ненависти. Осознав, что бесконечные знания его вовсе не привлекают, а сражение на мечах, мечтания о походах подогревало интерес больше, нежели чем история древнего Лимскола, он перешел к более опытному в военном плане воину. К Вельтону Резорскому, который стал для юноши наставником. Кастер стоял напротив оружейной стойки, задрав голову и прикрыв веки, он грелся под яркими солнечными лучами, наслаждаясь их теплом. Он ощущал, как тягостные мысли постепенно отдалялись, как свет, хоть и на долю секунды, но все же – расслаблял его. Самое время кануть в пропасть со своими грезами. Грезами о скорой славе, что он может получить в предстоящем походе. Может показать своему отцу и братьям то, что Кастер в действительности способен на большее. Эти мысли, подобно тем самым лучам, грели его истерзанную душу. После небольшого погружения в себя, Хардсейм открыл глаза, переводя взгляд на наставника. Вместе со своим наставником, они вышли на тренировочное поле и предались воинскому искусству.