Крадучись, к ним подходил Трофим с выдвинутой вперед челюстью. Мгновенно лицо вампира приняло дружелюбное выражение.
- Ай, а я хотел поиграть в "угадайку". Ну, извините, извините, я не знал, что у вас тут прорыв на любовном фронте.
Екатерина Марковна смутилась и отошла к окну.
Трофим вывел Летягина на лестничную площадку.
- Ты что же, не собираешься ее пить?
- Нет, - сплюнул ему на ботинок Летягин.
- Тогда это сделаю я. Трофим Терентьевич всегда крайний.
- Какое тебе дело? - с угрозой произнес Летягин. - Возвращайся к Головастику, к своему Сергею Петровичу, и скажи, пусть меня карает, но ее оставит в покое.
- Какие мы благородные, - дурашливо залепетал Трофим, а потом басисто добавил. - Она для нас ключевая фигура. Хотя бы не мешай... Или пример Потыкина до тебя еще не дошел?
- Значит, с ним вы поработали, - Летягин почувствовал, что у него есть сила и даже немного уверенности; сжал кулаком горсть мелочи из кармана и ударил Трофима по физиономии.
Трофим упал.
- Ой, выбил, паскуда, - Трофим выплюнул зуб. - Ну я тебя за то потопчу всласть.
- Я же ваш ученик, можно сказать, - бодрясь, сыронизировал Летягин.
- Ты плохой ученик, двоечник. А двоечников я ем.
Рядом с Летягиным прошла мощная волна. Трофим заерзал, потом его закрутило, он прижался к перилам. Лоб поехал назад, а нижняя часть лица вперед, озаряясь охотничьим блеском зубов-кинжалов. Пиджак лопнул, как воздушный шарик, и за головой вырос здоровый бугор. Башмаки треснули, и из них показались когти, придав Трофиму немного нищенский вид. Пятки и основания ладоней оторвались от пола и стали вытягиваться, а уши, наоборот, исчезли.
И одновременно Летягин заметил, как в преобразование Трофима из дома уходит энергия: по стенам побежали трещины, перила осыпались ржавчиной, пали, как осенние листья, куски штукатурки...
И тут Летягин услышал совершенно незнакомый голос: "Выйди взглядом из воронки. Выше поднимись, выше".
Летягину показалось, что он бежит, преодолевая наклон поверхности, карабкается, цепляясь ногтями и зубами за малейшую выемку. Вылез!.. Он, наконец, увидел огромное небо в фиолетовых сполохах. Хотя стены были совершенно отвесными, он летел, летел и вырвался наружу. В одно мгновение воронка стала оспинкой на поверхности текущей тверди. А он уже мчался ввысь по тоннелю, который давал ему силу...
И вдруг - остановка. Тоннель исчез. Полет прекратился.
Летягин ощутил новое тело и новую силу, сделал несколько шагов своими четырьмя лапами и повел рубленой мордой по сторонам. Ему понравилось.
Воронка больше, чем когда-либо, напоминала язву. Горловина давила вечным забвением. Но страх остался за его пределами, и Летягин двинулся навстречу бездне.
Туман, стекающий вниз, царапал и щекотал его шкуру, - казалось, это отработанные выпитые души тянутся к своему концу, еще сохраняя мысли и чувства, как свежий покойник сохраняет остатки телесного тепла.
Спускаться по наклонной было трудно, когти стачивались о наждак поверхности. Прошел час, а может, и неделя. Оглянулся только раз: его догонял Головастик. У Сергея Петровича было червеобразное тело, которым он пользовался с замечательным умением. Именно от этого умения, а не от противного внешнего вида червя Летягина немного замутило. Однако он не мог не оценить преимущества движения по наклонной, которые имел перед ним извивающийся Сергей Петрович.
- Не удивляйтесь, дорогой мой Летягин, тому, что я сейчас заявлю, непринужденно вступил в разговор червь. - Как пишут в прессе, меня никак не заподозришь в особых симпатиях к воронке и поощряемому ей вампиризму. Моим делом стало преодоление вампиризма через сам вампиризм. Ведь это явление могло отмереть со временем. Даже когда вы, Летягин, появились на моем горизонте, я не сразу поверил, что вы мой коллега и друг...
- И решили сделать из меня калеку и труп. Как из Васи Потыкина...
- Потыкин - трагический урок нам всем. Василия так горячо и искренне хотели сделать членом круга, что в пылу нетерпения обняли, так сказать, покрепче. Думали, одна-две обработки, и он, как миленький, придет к нам. Но сердчишко оказалось послабее воли. Он стал нечаянной жертвой нашей борьбы за его счастье. Ну что ж, движения вперед без жертв не бывает. Таковы условия воронки.
- А что такое воронка, черт возьми?
- Пространство и время встают на нашем пути, давят смертью. Воронка дает осознание новых измерений нашего существования. Вы нам подходите, Летягин, вам впору новые возможности. Ну, согласитесь, вампиризм минимальное зло. Что бы там не мололи демагоги, закон един - хочешь давать, значит, надо вначале взять. Пусть слабые занимаются мелким вампиризмом, вы, Летягин, откроете перед ними особые измерения. И тогда не пиявками и не зверями предстанут они, а существами играющей формы, проникающего духа... Войдя в камни, деревья и тварей, люди постигнут их, и не надо будет уже отнимать друг у друга кровь, мысли, чувства, - вокруг заплещется океан энергии...
А червячок Сергей Петрович ничего оказался. Пока что он учитель, а следующим будет Летягин. Сам.
Как приятно парить в волнах эфира... И тут что-то сокрушило его с небес на землю. Как будто двинуло сапогом. Летягин быстро сфокусировал взгляд и увидел над собой большое черное отверстие - глотку Сергея Петровича. Учитель, к своей чести, особенно не смутился, только прокашлялся и принял по-червячьи непринужденную позу. Летягин тоже не подал виду и спокойно сказал:
- Чего-то я замечтался... Все, правда, пустое, но есть одна мысль. Ну выпьете вы весь натурвалорис Земли, а там и до Луны, и до Марса доберетесь... Но где гарантия, что вы отдадите нам, людям?
Сергей Петрович подрагивал в матово-черном сиянии бездны. Летягина вновь шлепнуло "сапогом", и даже послышалось: "Давай же. Бей". - "Я не умею" - "Умеешь. Ты создан, чтобы поразить червя".
Летягин понял, что должен выполнить приказ. Да он же шел к нему всю жизнь, не стал до конца ни человеком, ни вампиром. А теперь весь запас сбереженных сил просто должен вложить в удар.
И он прыгнул на Сергея Петровича режущим зверским прыжком. Учитель мгновенно скатался в клубок, потом растекся и стал похожим на тарелку. Из нее протянулись длинные полужесткие конечности, в основании каждой замерцал фасеточный глаз, а снизу возник клюв-хобот. Шесть универсальных конечностей, тупой конический угол обзора, эффективное внешнее пищеварение.