В эту ночь хотелось крикнуть так, чтобы услышали наш голос во всем мире:
— Граждане мира, честные люди стран великих и малых; все, в ком живо чувство справедливости, чувство любви к своей Родине; все, кто хочет, чтобы не огонь пожарищ, а солнце жизни освещало их мирный труд; честные люди мира, не забывайте тяжелых лет владычества фашизма в Европе, ужасов войны, твердо держите в руках святое знамя мира, знамя, окрашенное в алый цвет крови миллионов, боровшихся и давших миру мир!
Прошло полтора месяца с того дня, как гитлеровское командование подписало безоговорочную капитуляцию армии Гитлера, капитуляцию нацистской Германии. В большом саду, окружавшем домик штаба, скрываясь под яблонями от горячих солнечных лучей, сидела группа офицеров-танкистов. Мы ждали машин, которые отвезут нас к поезду, поезд помчит нас в Москву, в Академию бронетанковых и механизированных войск.
Нас провожали старые, заслуженные офицеры. Командир соединения, наш «батя», как называли его, на прощанье сказал:
— Вот и вырастили себе смену. Езжайте, учитесь и не забывайте своих старых командиров.
На коленях у меня лежал целый ворох цветов; в руках последнее, полученное сегодня письмо мамы:
«Война окончилась, родная. Начинается новая жизнь, которая предъявляет новые требования к человеку. Я рада, что твоя мечта учиться в академии, о которой ты мне писала тяжелой зимой сорок второго года, сейчас так близка к осуществлению. Как никогда, с нетерпением жду тебя в Москве, дома. Считаю дни, часы…»
— Ну, что пишут хорошего? — раздался рядом веселый голос майора Карташева. — Вот едем вместе в Москву, в академию… А думали ли мы с тобой тогда, в сорок первом, что можно будет вот так сидеть, перебирать цветы и мечтать об учебе?
— Думали.
— А под Сталинградом — ты в училище, а я на Мамаевом кургане, где, казалось, сама земля взрывается под ногами?
— Тоже думали.
— Правильно! Думали, мечтали и верили. Потому что знали: мы победим. Потому что в нашей стране есть один закон: все ради свободы, счастья, ради жизни на земле.
Подошла машина. Группа офицеров соединения, прошедшего путь от Волги до Эльбы, через несколько минут была на пути к новой жизни — к академии, к Москве.