Женя пожала танкисту руку, назвалась и в тон ему сказала:
— Мои знаки различия вы уже рассмотрели, добавлю: астроном в отставке, вернее, недоучившийся звездочет.
— А я отставной замнаркома автотранспорта. Не верите? Честное слово, не обманываю, не имею привычки. Вы подумали, наверное, что из союзного наркомата? Нет, совсем в маленькой автономной республике…
— Первый раз разговариваю с такой важной персоной. Вернусь в полк, буду перед нашими девочками хвастаться.
— Иронизируете? Какая я персона! Простой солдат.
Жене нравилось разговаривать с кареглазым капитаном, который с первых минут знакомства показался ей человеком добрым и простодушным. Выяснилось, что Женин полк помогал продвигаться вперед по Кубанской земле танковой части, в которой служил Слава, и это их обоих расположило друг к другу. А когда Женя сказала, что едет в отпуск к маме в Лосиноостровскую под Москвой, капитан совсем расцвел.
— Так, значит, мы с вами земляки, оба северяне — я из Горького. Тогда давайте еще раз вашу лапку пожму. Вот так сюрприз приятный приготовила судьба.
И потому, что Слава смотрел на нее заинтересованно и внимательно слушал, Женя говорила охотно, пространно, с удовольствием рассказывала о своих девочках, оставленных в Пересыпи. Когда же начинал говорить он, Женя вслушивалась в его голос, смотрела на него неотрывно, с охотой отвечала смехом на его шутки…
Тем временем к самолету вернулись механики, повозились недолго, но хлынул дождь, и они ушли, на этот раз собрав свои инструменты. Осталось неясным: испугались ли разошедшегося дождя, или осознали бесполезность попыток отремонтировать двигатель? Ни Женя, ни ее новый знакомый не заметили сразу их перемещений и начавшегося проливного дождя. Хватились только тогда, когда аэродром совсем обезлюдел.
— Эге, дело плохо, — тревожно, с пониманием обстановки, заключил капитан. — Пора наводить справки, что-то не нравится мне эта тишина.
Руководитель полетов, не глядя на них, буркнул:
— Сегодня машины не будет.
— Ох, уж эта авиация! — сокрушенно вздохнул Слава.
От Харькова до Москвы они добирались поездом четверо суток. Теперь все транспортные хлопоты за двоих взял на себя Слава. Он стоял в очередях, пробивался к замученным, охрипшим военным комендантам, ловил и сопоставлял разноречивые слухи о поездах, докладывал их Жене, которая сидела в стороне на двух рюкзаках и с интересом присматривалась к новому для нее тыловому быту.
Они ехали по разоренным местам Белгородской, Курской и Орловской областей, откуда всего несколько месяцев назад ушла война, разбросав по земле свои страшные отходы. На месте сел и деревень торчали почерневшие печные трубы, там и здесь стояли танки без башен, земля вдоль путей была перекопана. Поезда (они пересаживались с одного на другой) еле тащились, долго стояли…
Забравшись в очередной раз в темный пассажирский вагон, Женя и Слава радовались своей удаче.
— Объявляю вам благодарность, товарищ квартирмейстер, — говорила Женя. — А теперь к столу.
— Стараемся, товарищ голубоглазый штурман.
Весело поглядывая друг на друга, они ели из одной банки тушенку, запивали чаем, который где-то добыл Слава. На душе у Жени, несмотря на неудобство и тесноту в вагоне, было легко, и хотелось смеяться, шутки ее нового попутчика казались ей очень остроумными, ей было лестно и приятно его удивительное внимание. Она подумала: «Мои три ордена и гвардейский значок все же производят впечатление», но уже знала, что «впечатление» производят на Славу вовсе не ее регалии, а она сама.
В середине второго дня езды по железной дороге Женя забралась на освободившуюся верхнюю полку, пристроилась головой на вещевом мешке, накрылась шинелью и задремала. Сквозь дрему она почувствовала: кто-то осторожно окутывает теплым мехом ее плечо и спину. Она приоткрыла один глаз и увидела рядом лицо Славы. Ей показалось, что он смотрит на нее с нежностью.
— Безрукавку добавил. Так тебе будет теплее, — тихо проговорил он.
«Как хорошо, — подумалось Жене. — Сказал: «тебе».
…Целую ночь они просидели в маленьком зале ожидания на станции Ливны. Люди спали на полу, всхрапывали, тяжело вздыхали во сне. Дрожал язычок пламени в керосиновой лампе, освещал только один угол, В этих местах уже лежал снег, за окнами белело.
Женя и Слава тихо переговаривались, теперь им было совсем легко и просто, они обращались друг к другу на «ты». Почти шепотом Женя читала стихи. Прочла «Пять страниц» К. Симонова, стихи Суркова и Тихонова, милых сердцу, навсегда любимых Пушкина и Некрасова. Они сидели плечо к плечу, Слава держал ее за руку, нежно пожимал ее пальцы.