«Здравствуйте, мои любимые!
Сегодня восемь месяцев с того времени, как я в армии. А помните, ведь я даже на два месяца полностью никогда из дому не уезжала! Кроме сознания, что я защищаю Родину, мою жизнь здесь скрашивает еще то, что я очень полюбила штурманское дело. Вы, наверное, очень беспокоитесь с тех пор, как я в армии, тем более что теперь вы знаете мою профессию. Но вы не очень смущайтесь: моя Женечка — опытная летчица, мне с ней ничуть не страшно. Ну, а фронтовая обстановка отличается от нашей учебной работы только тем, что иногда стреляют зенитки. Но ведь я тоже, как и вы, хорошо помню бомбежки Москвы — сбить самолет очень трудно. В общем не беспокойтесь. А уж если что и случится, так что ж: вы будете гордиться тем, что ваша дочь летала. Ведь это такое наслаждение — быть в воздухе!
С особенным восторгом я переживала первые полеты. Но не могла поделиться с вами своими чувствами, потому что не хотела вас волновать сообщением о своей профессии. Поэтому и аттестат долго не высылала.
Получили ли вы деньги по нему за июнь?
Пишите подробно, как живете. Прошу, пишите через день.
Целую вас крепенько.
Днем стало известно, что в экипаже Крутова — Руднева произошли изменения: Женю Крутову назначили дежурной по части. У Жени Рудневой был такой обескураженный вид, когда она об этом узнала, что ее летчица тоже расстроилась.
— Женечка, да ты прямо сейчас заплачешь, — сказала Крутова.
— Как же я полечу без тебя? Ведь первый боевой, а мы врозь. Мы же с тобой единый экипаж, а тут…
— А мне, думаешь, хочется дежурить?
— Нет, это очень нехорошо, что в первый раз я лечу без тебя. Наделаю еще глупостей…
— Мы с тобой обязательно полетим завтра. Все будет замечательно. Ты же у нас умненькая-разумненькая, а Распопова хороший пилот…
Машина под номером семь на старте. Надо идти. Прежде чем сесть в кабину, Женя вынула из планшета тетрадь, вырвала листок и написала:
«Хочу идти в бой коммунистом. Клянусь до последнего дыхания, до последней капли крови громить фашистских оккупантов».
Сложила листок пополам, молча протянула парторгу полка Марии Рунт.
Подсвечивая фонариком, Женя заглянула под плоскости, проверила, как подвешены бомбы — четыре больших железных баклажана, начиненных взрывчаткой, притаились под крыльями. Обошла машину со всех сторон, провела рукой по фюзеляжу, по хвосту.
— Все в порядке, можешь не сомневаться, — сказала за ее спиной техник Саша Радько. — А мотор работает как часы.
— …с боем.
— Почему «с боем»? — недоуменно спросила Саша.
— «Бой» под плоскостями висит.
— Это точно.
Нина Распопова уже забралась в кабину. Женя быстро устроилась у нее за спиной. «Ну и теснота в моей штурманской светелке».
Во второй кабине, если штурман полностью снаряжен для боевого вылета, повернуться, трудно. На боку у штурмана тяжелый пистолет, с другой стороны висят планшет с картой района бомбометания и ветрочет. Когда садишься, все это тоже надо устроить рядом. К тому же в кабине в специальном кармане лежат ракетница и ракеты, их возят, чтобы подсвечивать землю в случае вынужденной посадки. Занимают место ручки управления (на ПО-2 управление дублированное) и трубка переговорного аппарата. И в довершение ко всему штурман берет с собой три САБа (светящаяся авиационная бомба), которыми перед бомбежкой освещает цель. В полете САБы приходится держать на коленях…
— Ну как, готова? — спросила Нина.
Женя пристегнулась привязным ремнем, поспешно ответила:
— Готова, трогай, Нинок… — И тотчас поправилась: — К полету готова, товарищ командир.
Самолет пошел. Подбросил несколько раз на выбоинах, зарокотал громче, рванулся в небо.
«И час настал…» — подумала Женя.
Восемь месяцев она ждала этого дня. Теперь надо бить и бить! Вспомнилось: счастье — это процесс достижения великой цели… Усмехнулась. «Цель» — крупный немецкий штаб — не так уж велика, но поразить ее — все-таки счастье.
Через 12 минут подошли к фронту. Фронт «работал» в полной темноте: то там, то здесь вспыхивали красно-белые всполохи разрывов, тянулись и обрывались светящиеся цепочки трассирующих пуль. Трассы сходились, пересекались, появлялись в новых местах — на запад и на восток, летели смертоносные светлячки. Тысячи людей противостояли внизу друг другу.
«Семерка» Распоповой — Рудневой пересекла линию фронта, что шла по реке Миус, незамеченной, дальше все земное укрылось во тьме — фашисты тщательно маскировались. Наземные ориентиры — поселки выделялись еле угадываемыми пятнами. Женя привстала и перегнулась через борт. Ничего не видно! Еще несколько секунд — только бы не сбиться, — мелькнула серая полоса на черном фоне.