Жене все это тоже было интересно, она ждала своей любви, и хотелось слушать Галю, говорить и спорить с ней, но она могла высказывать только теоретические соображения. В конце концов они стали хорошими друзьями, вначале же Галю удивляло в Жене нечто еще сохранившееся от детства, от школы.
В Галином дневнике есть запись:
«Все-таки немножко странно. Оригинальные девушки бывают на свете. Вот, например, Ира Каширина. Хорошая девушка. В ней очень много нежности, гораздо больше, чем твердости. И может быть, совсем недавно Иринка заметила во мне что-то вроде склонности к лирике. Прочла она мои заметки, и я чувствую, что она тянется ко мне, может быть, хотела бы подружиться близко-близко. А я не смогу. Больше мне по духу люди твердые, волевые.
Боюсь, что обидела Женечку Р. У меня есть ее карточка с надписью: «Моей Гале». Я не спросила у нее, почему она так надписала. Но не спросила сознательно, ожидая объяснения, не желая быть навязчивой. Оказывается, вот что: у нее есть сказка о двух подругах, которые очень любят друг друга, чувство это проносят через всю жизнь, через все препятствия. И одной из этих подруг Женя дала имя «Галя». Это было уже тогда, когда она знала меня и много думала над тем, что я, пожалуй, тот человек, кто мог бы быть ее другом.
Это признание Жени было похоже на объяснение в любви, право же. Ну что я могла ответить на ее предложение дружбы? Сказать «да» — совру. Потому что мы очень неодинаковые люди. Женечка очень славная, умная, нежная и чуткая девушка, гораздо лучше меня. А я, мне кажется, сильнее ее. И мы просто не сможем дружить. Я вижу это, почему Женя не видит? Сегодня, я слышала, Женя писала письмо подруге. Она описала один случай и говорила ей, что нет у нее в полку друга (конечно, в смысле человеческом). По-моему, именно наш разговор Женя имела в виду. Я не сказала ей тогда «нет», но зато и не сказала «да».
Немножко меня удивляет: зачем, когда уважаешь человека, любишь его и хочешь дружить, говорить об этом?»
Галя права и неправа. Предлагать дружбу в наш век — старомодно и по-детски. Возможно, Женя несколько поспешила подарить карточку с надписью «Моей Гале», и в этом сказалось ее книжное воспитание. Но Галя ошибалась, считая, что нежность и чуткость не могут сочетаться с твердостью характера. Ира (Глаша) Каширина 22 дня шла по тылам врага и вышла к своим. Потом переучилась на штурмана, и, когда на обратном пути от цели вражеский истребитель прямым попаданием убил летчицу Дусю Носаль, Глаша не только сумела в трудных условиях довести самолет до аэродрома, но и посадила его, хотя делала это впервые. За присутствие духа и самоотверженность Каширина была награждена орденом Красного Знамени. А Женя, нежная, чуткая Женечка — разве она не летала каждый день в лучах прожекторов и разрывах зенитных снарядов? Летала и прицельно бомбила врага.
Женя была из той замечательной породы людей, которые учатся и готовы учиться всю свою жизнь. Сначала она училась по книгам, а когда оказалась в новой обстановке где понадобились не только книжные знания, скромно, без тени зазнайства стала учиться мужеству, выдержке, летному умению у командиров и более опытных подруг. Бывало ей трудно, стыдно, несколько раз она даже плакала бесшумно, спрятавшись под одеяло. Но если бы к ней отнеслись со снисхождением, ее бы это оскорбило.
В конце декабря 1942 года соединения нашей армии перешли в наступление на Северокавказском фронте и в считанные дни сумели взломать оборону врага. Фашисты начали отступать, опасаясь оказаться в тисках между двумя советскими фронтами — Сталинградским и Северокавказским. После полугода оккупации Северного Кавказа гитлеровцы сдавали один за другим советские города, селения, укрепленные районы, откатываясь к Азовскому морю. «Кавказ — туда и обратно», — не без иронии и горечи говорили немецкие солдаты, когда Кавказ был для них окончательно потерян.
2 января 1943 года наши наземные части прорвали сильно укрепленную оборону фашистов на Тереке, у Моздока, Екатериноградской, Прохладного, а 3 января взяли Моздок. Этот город стал для оборонявших его немецких частей сущим адом — здесь они понесли особенно большие потери. Затем наступила очередь Малгобека, 5-го отбили Нальчик, 6-го фашисты бежали из Прохладного. Темп советского наступления нарастал, наши войска висели на плечах у противника, то есть шли за ним по пятам, обтекая города и станицы, в которых фашистские гарнизоны отказывались сдаваться в плен. С «несговорчивыми» гарнизонами сводили счеты бойцы вторых эшелонов, а головные части тем временем разрушали фашистскую оборону и уходили все дальше и дальше.