— Это почти так. Какие мы девчонки были до войны. В одном письме, помню, она писала: «Еще новость: я уже разочаровывалась». Чудачка.
Последняя запись:
«Не знаю почему, припомнила вчера многое-многое. И Игоря. Вытащила его письма, такие хорошие, теплые. Где он теперь и жив ли? Наверное, жив. Помнит ли? Впрочем, это не нужно. Хочу только, чтобы Юрка помнил. И когда он полюбит девушку, чтобы помнил, и когда станет взрослым, и даже старичком, чтобы помнил».
ПОМОЩЬ ЭЛЬТИГЕНУ
Днем командир полка Евдокия Давыдовна Бершанская объявила:
— На рекогносцировку местности вблизи линии фронта поедут Амосова, Руднева, Рябова, Жуковская, Целовальникова, Белик, Гашева, Тихомирова, Пискарева, Чечнева, Жигуленко, Смирнова, Пасько, Сумарокова, Серебрякова. Всего 15 человек. Выезд в два часа ночи 29 августа. Пока спать, подъем в 1.00.
Тех, кого назвала Евдокия Давыдовна, ожидала интересная поездка на машинах вдоль всего переднего края. За три дня нам предстояло проехать несколько сот километров, побывать на армейских наблюдательных пунктах, рассмотреть в стереотрубу вражеские позиции и нанести на свои карты линию боевого соприкосновения войск. Готовилось мощное наступление Красной Армии, которое должно было освободить Таманский полуостров и выбить врага из Новороссийска.
Ехали мы весело. За околицей станицы нас обогнала машина, в которой ехали летчики и штурманы 63-го бомбардировочного полка. Их сопровождала пылевая завеса, которой они нас и накрыли. Мы хором прокричали: «Невежи»! Но те сделали вид, что не понимают нас. Тогда мы постарались объяснить им, насколько они проигрывают в сравнении с нашими «братиками»-бочаровцами, те, мол, сама воспитанность, а вы… В это время «образцовые» братики поднажали и выскочили вперед. Было решено обоим полкам объявить бойкот и петь песни про героических истребителей, которые бы так никогда не поступили. Но справедливость восторжествовала: наш генерал, ехавший в кабине, приказал шоферу занять в колонне головное место, и мы лихо вылетели вперед. Торжествуя, три раза прокричали «ура!».
— Судя по всему, борьба у нас в колонне предстоит самая напряженная, — сказала Женя. — Нельзя, чтобы такие события забывались.
Она достала чистую, еще не начатую тетрадку и стала записывать прямо на ходу.
«Один посторонний юноша, — писала Женя, с трудом совладая с карандашом, который из-за тряски носило по бумаге туда-сюда, — вздумал нас обогнать. По почину гвардии капитана Амосовой началась бомбардировка подсолнухами, кукурузой, огрызками яблок. «Противник» временно отступил и долго шел в нашей пыли. Мы сразу отметили его благородную черту: он не растерялся и ответил нам орехами. Через некоторое время он нас все-таки обогнал, стукнул орехом в кабину и долго еще обдавал нас пылью».
К часу дня, пропыленные, мы добрались до командного пункта 9-й армии, куда вскоре приехал командующий фронтом И. Е. Петров, только что произведенный в генерал-полковники. Настроение у него было хорошее, он с нами шутил, а потом прислал нам сытный обед.
Воздух был совершенно прозрачный, на фронте в эти дни установилось затишье, и мы спокойно и долго наблюдали в стереотрубу за передним краем фашистов.
Следующий день снова ехали вдоль фронта, на остановках смеялись и пикировались с «братцами», на плитку шоколада выменяли у них арбуз, снова забрались в машины и запели песню:
Так, распевая, мы лихо пронеслись мимо «братцев» и успели очень ловко забросать их желудями. Они же растерялись и ответили всего одной луковицей.
На третий день свернули к Кабардинскому перевалу. Когда полуторка, наконец, одолела перевал, все в нетерпенье встали и увидели море, великолепное Черное море, о котором мечтали еще весной 41-го, надеясь на отпуск или каникулы. Теперь спустя два года к нему нас вывели дороги войны. На такую ли встречу мы рассчитывали тогда?
Когда повернули домой, состоялось примирение с «братцами». Некоторые из них даже перебрались к нам в машину и в качестве дани прихватили с собой полмешка яблок.
Перед самой Ивановской, где располагался наш полк, Женя вдруг заявила:
— А ведь нам никто не поверит, что мы были на передовой. Нужны доказательства.
Веселый настрой, владевший нами в поездке, немедленно дал о себе знать. Было решено показать, что мы «пострадали».
Мы разорвали индивидуальные пакеты, вытащили бинты и щедро замотали кому голову, кому руку, а Жене даже обе.