И тогда в вечерней тишине можно встретить одинокого запуганного этой тишиной прохожего, который радуется встрече с тобой и начинает что-то еще издали кричать. Когда возле него останавливаешься, он показывает на бумажке адрес и пытается узнать, где ему его искать. Адрес выглядит примерно так: 1-й Силикатный, 23, стр. 4, корп. 5, подъезд 6, офис 7. Я не знаю, где это. Но мне очень хочется ему помочь, и я вспоминаю про новенькую черную дверь тремя переулками позади и объясняю, как попасть туда.
Я кружу еще полчаса, до слабого начала сумерек, и неожиданно попадаю на широкую трассу. На противоположной стороне – остановка, к ней спешит мой давешний прохожий с белым свертком подмышкой.Отрывок 29
Через две недели после авторефератных путешествий мне позвонил Андрей (я медленно пил пиво перед телевизором), спросил, не нашел ли я себе работу, и предложил поработать курьером в его фирме. Примерно все то же самое, что я уже для него сделал: конверты в разные адреса, срок доставки – день-два, ну иногда бывает что-то срочное. Так что, при желании, я могу организовать работу так, что день буду возить, а день отдыхать. Зарплата? Тебя устроили деньги, которые ты получил от меня? Ну вот примерно так.
Отрывок 30
Иногда я вспоминал время, когда работал, и, не желая того, взвешивал: лучше или хуже?
Если честно, то я терял тогда смысл жизни.
Однажды, во времена работы, я стоял в ванной, чистил зубы и, посмотрев на часы, подумал: сейчас семь, через час я должен уйти, через два приступить к работе, и только через тринадцать часов, если удастся свести отчет, мы встретимся с Леной, и домой я попаду через шестнадцать часов, и в лучшем случае через восемнадцать лягу спать, а через двадцать шесть часов мне снова приступать к работе… а еще – через пятьдесят часов и семьдесят четыре часа.
Мое время оказалось расписанным по часам, и не ясно было, где же свобода? А возможен ли смысл жизни без свободы?
Отрывок 31
Я думаю над предложением Андрея. Конечно, работа сейчас не входит в мои планы. Но, с другой стороны, это не очень ущемит мою свободу. И я буду заниматься тем, чем и занимаюсь сейчас.
– Будет считаться официально, что ты работаешь у нас. Принесешь трудовую книжку, – говорит Андрей.
Работа кажется мне бессмысленной. Не проще ли почтой или обычным курьером?
– Свежий йогурт от счастливой коровы! «Эрмигут Э-э-р-ма-а-н» – вкус соверше-е-нства-а! – поет телевизор.
Впрочем, что за разница? Главное, что я буду жить, как живу, и еще получать за это деньги.
Отрывок 32
Пропала Лена. Не отвечал мобильный, а дома по вечерам ее родители односложно сказали оба раза, что ее нет и трудно точно сказать, когда будет. Мне не хотелось им докучать, тем более что и смысла не было. Отношения наши давно уже никуда не шли и никак не развивались. Но иногда ее очень хотелось увидеть, особенно по вечерам. И однажды я поехал в Сокольники – ведь был еще июнь, и я мог застать ее в парке. Темнело поздно, в десять только садилось солнце. Она говорила, что летом они занимаются с семи и иногда задерживаются, играют, пока светло.
На проспекте Мира зажигались витрины и вывески, а высокие старые дома по правой стороне стояли будто облицованные розовым камнем.
Я съехал вниз к железной дороге, перешел ее, и когда снова сел на велосипед и поплыли с двух сторон клены и дубы, – охватил вечерний холод – липкий и чужой. Поднял голову: снизу вверх наплывали двумя рядами по сторонам бесцветного неба темные, с запутанным узором листьев, ветви.
Парк почти был пуст, только ходили с собаками в окрестностях собачьей площадки. И пронеслось навстречу несколько велосипедистов.
Обычно я отдыхал на первой лавочке с правой стороны, но сегодня я ехал дальше. По ощущениям, было как раз уже десять, они могли уже уходить, и всю пустынную просеку я крутил педали и крутил рулем, выбирая место поровнее. Стало жарко и холодно одновременно. На развилке я сообразил, что лучше ехать через центр парка, и, ориентируясь больше на интуицию и стараясь не наехать на расслабляющихся гуляк, которых на кольце возле кафешек было много, я отыскал молчаливую танцплощадку. Она была круглой, я слез с велосипеда, пошел вокруг нее, вслушиваясь и всматриваясь в ожидаемую вот-вот из-за поворота поляну.
Поляна появляется, но как-то я не могу ее узнать: словно ее подменили, раньше она казалась больше, просторнее, а теперь сжалась и опустела. Почему-то тиха танцплощадка, я не сразу подхожу к поляне, хотя никто не появляется и никого не слышно.