— Товарищи-и-и! — пытался удержать их Фома, по голос его потонул в разъяренном реве. Раздался, перекрывая шум, выстрел, за ним надрывный высокий крик, и над головами взметнулось поднятое на остриях штыков тело убийцы Дубова. В степи поймали второго офицера, и он разделил страшную участь первого.
Эскадронцы спустились с кургана и плотным кольцом окружили командира. Дубов был убит наповал.
— Недоглядел, — стонал Харин. — Недоглядел…
Воронцов, потрясенный, молчал.
…Без малого четыреста человек стояли, обнажив голову, над телом погибшего большевика. А он лежал, устремив застывший взгляд в хмурое октябрьское небо. В широко открытых глазах его угадывалось настороженное внимание и удивление, словно там, за серой пеленой туч, он увидел великое будущее своего народа, за счастье которого он отдал самое дорогое, что есть у человека, — жизнь.
Похоронили Дубова на вершине кургана. Сначала Харин, а за ним и все разведчики бросили в свежую могилу по горсти земли. Потом к могиле потянулись солдаты, успевшие уже сорвать с плеч погоны. И было в этом молчаливом шествии к праху героя что-то такое сердечное и торжественное, что Фома почувствовал, как ширится в его груди гордость за товарищей и уже не грусть по погибшему, а необычайная сила и уверенность переполняют все его существо, уверенность в том, что победа близка.
Рос над могилой холм. В шапках, в полах шинели несли люди холодные мокрые комья земли. Костя подумал, что скоро эскадрон уйдет отсюда, а курган, насыпанный сотнями рук, станет памятником уже не древним скифским вождям, а замечательным людям, отдавшим свои жизни великой революции.
Харин, принявший командование эскадроном, решил поговорить с солдатами. Они собрались в кучу, и он, забравшись на телегу, обратился к ним:
— Товарищи, мы — часть Красной Армии. Действовали в тылу белых. Дело одно было. Сейчас возвращаемся к своим. Среди вас есть мобилизованные белыми насильно, то есть бывшие пленные красноармейцы. Каждый волен поступать как он хочет. Кто надумал возвращаться домой — давай… А кто хочет защищать нашу власть от кадетов, от офицерья всякого — тот может идти с нами.
Фома тяжело вздохнул, произнеся такую длинную речь.
— Кто хочет идти по домам, — скомандовал он, — становись направо, кто с нами — налево.
С минуту люди раздумывали. Из рядов выбрался хмурый солдат и решительно отошел влево. Тогда в толпе наметилось расслоение. Кто-то пробирался в одну сторону, кто-то в другую. Наконец, образовались две группы. Правая была более многочисленной. Там собрались, главным образом, пожилые люди. В левой преобладала молодежь. Фома прикинул на глаз: пожалуй, больше сотни.
Вновь принятые окружили эскадронцев, засыпали их вопросами. Самой сложной неожиданно оказалась проблема звездочек. Запасных у разведчиков не было. Пошли в дело жестянки из-под консервов, расплющенные латунные гильзы патронов. Каждому хотелось сразу же прикрепить к фуражке пятиконечный символ революции.
Патом вспомнили о лошадях. Осмотрели обозных коней, раненых пристрелили. Поймали офицерских. На всех ее хватило, но Харин пообещал еще сегодня добыть остальных.
Настало время двигаться в путь. Эскадрон выстроился у подножия холма. Новый командир сделал перекличку и улыбнулся. Сто тридцать семь бойцов. Вот это — сила. Сейчас бы начинать рейд, а не кончать. Но в это время порыв ветра донес далекий орудийный гром.
«Неужели началось? — подумал он. — Теперь скорее к своим, в дивизию».
— Эскадрон, слушай мою команду… — поднялся Харин в стременах. — В честь погибшего товарища и командира, бойца революции Николая Дубова… пли!
Грохнуло и раскатилось по широкой степи многоголосым эхом последнее «прости» красноармейцев. И долго еще, уходя на север, навстречу орудийным громам, оглядывался Харин на безымянный курган.
А север гремел все ближе и ближе. Артиллерийская канонада казалась Фоме знакомым и родным голосом, который звал его, торопил, подхлестывал. Сам того не замечая, командир пришпорил коня.
Глава двадцать первая
Красная Армия решительно наступала по всему Южному фронту. Белые, не выдержав стремительного натиска советских войск, с боями отходили, оставляя большие и малые города, села, деревни.
Дивизия, в которой служили наши друзья, в ноябре проходила с боями по тем самым местам, где месяц назад действовал эскадрон особого назначения.