– Они поехали, а ты погости у нас!
– Я забыл сказать, там, на обложке, я еще один адрес написал, - заволновался Егор. - Здесь жена одного знатного гепеушника живет, Кондратьева Мария Ивановна. Ваш унтер-офицер небось и не обратит внимания, его бы надо догнать! Предупредить!
– Не надо, - успокоил офицер. - Шульц очень добросовестный и аккуратный работник. Он прочтет этот адрес. А ты пока посиди здесь, - немец открыл двери "КПЗ", - не обижайся. Сам понимаешь, время военное…
Он закрыл дверь на засов и сверил свои часы со стенными: те уже шли. Было девятнадцать часов тридцать минут.
Сестра Семена Бойко зашла в комнату, когда на улицах города уже установилось относительное затишье, долго смотрела, как Генка листает старый "Огонек", потом остановила его, придержав за руку:
– После почитаете. Разговор есть.
– Ну, говори. - Генка закрыл журнал.
– Вам лучше уйти, - сказала она с усилием. - Не хочу брать греха на душу.
– А ты и не бери, - сказал Генка, вглядываясь в ее лицо и пытаясь понять и взвесить, как она поведет себя, и не обречена ли его затея с самого начала на провал. - Я так считаю, что ты должна мне помочь, а не им.
– Брат он мне, - сказала она с мукой. - Вы это поймите.
– Чего же не понять. - Генка пожал плечами. - Вы тоже поймите: смысл жизни не в том, кто брат, а кто сват.
– А в чем? - издевательски спросила она. - В том, что не подмажешь - не поедешь? На этом вся жизнь построена? Вот что я вам скажу: если не хотите так рано помереть, уходите. Я про вас ни слова никому. Если же хоть мизинцем шевельнете, чтобы Сене навредить, я за себя не отвечаю. Все у меня.
– Я не уйду. У тебя свое понимание долга и совести, у меня - свое.
– Как знаешь.
Со двора послышался скрип гравия. Шура выглянула в окно и тихо вскрикнула: впереди шел Семен. Он нес Таню, за ним двигался Мелентьев…
"Черт, - мысленно выругался Генка. - Несет кого-то, подлец. Нельзя в него стрелять". - Он опустил пистолет и тут же почувствовал, как в спину ему уперлись сдвоенные стволы охотничьего ружья.
– Брось свою штуку, - приказала Шура. - Я тебя честно предупредила. Не шевелись! - крикнула она, когда Генка начал поворачивать голову. - Разожми ладони, а то выстрелю!
Генка мог бы подстрелить ее: пистолет был на боевом взводе, патрон - в патроннике, только спусковой крючок нажать. Но он не нажал. Он подумал, что почти наверняка убьет ее, а права на это, несмотря ни на что, у него нет.
"Хлюпик вы, Геннадий Николаевич, - горько подумал он о себе. - Сентиментальный хлюпик, это уж совсем теперь ясно, и погибнете вы через эту свою гнусную черту, как пить дать погибнете". Пистолет упал на пол с глухим стуком.
– Отойди! - скомандовала Шура. Она шагнула вперед, подобрала пистолет. - Сядь! Вот там! - Она ткнула дулом ружья в сторону кровати. Генка послушно сел.
– Лучше бы ты убил меня, - с ненавистью сказала Шура. - Я же вижу: на совесть мою надавить хочешь… А я не пионерка! Сам виноват, сам!
Генка промолчал. В комнату вошел Семен, кивнул Шуре, спросил, улыбаясь:
– Чего вооружилась?
– Это из милиции, - ровным голосом сказала Шура. - Ему приказали тебя убить.
– Иди ты, - изумился Бойко. Он подошел вплотную к Генке, спросил, вглядываясь: - Зовут-то как? Кого поминать? - И добавил, покрутив головой: - Жестокие вы люди, милиционеры. Человек, можно сказать, второй раз родился, а вы? Иди в залу.
Генка отвернулся.
– Не пойдешь - здесь убью, - равнодушно сказал Семен. - Вот прямо сейчас и убью. - Он вынул "ТТ". - Вот видишь? - Улыбаясь, он направил ствол в голову Генке и начал давить на спусковой крючок. Курок медленно пополз вверх. - Не переборщи, милый, - Семен продолжал улыбаться. - Бах - и нет тебя. А так - с нами посидишь, выпьешь, закусишь напоследок. И я лично стрелять в тебя не стану - слово Сени! Я тебя немцам сдам, пусть они что хотят, то с тобой и делают, правда, Шура?
– Сволочь ты все же, Сенька, - сказала она.
– А что же мне после стольких переживаний делать? - со слезой в голосе спросил Бойко. - Надорвата у меня душа, а кто виноват? Вот такие, как он, всю нашу жизнь поломали - отравили…
Генка вошел в "залу". Родителей Бойко не было. На диване под зеркалом сидела Таня.
– Гена, - сказала она, и губы у нее задрожали. - Гена.
Он рванулся к ней, но Мелентьев выставил ногу, и Генка рухнул на пол, вытянувшись во весь рост.
– В чем дело? - Мелентьев посмотрел на Семена. - Кто это?
– Из уголовки. Нас разыскивает. Кто он тебе? - обратился к Тане Семен.
Таня опустилась на пол рядом с Генкой и, поддерживая его голову, говорила, всхлипывая:
– Гена. Очнись, Гена.
– Кто он тебе? - Семен ударил Таню ногой, она вскрикнула. Генка пришел в себя, попытался встать. Мелентьев помог ему и тоже спросил:
– Вы знаете эту девушку?
Генка нашел взглядом Шуру и молча покачал головой.
– Он все равно ничего не скажет, - заметил Мелентьев. - Выведи его во двор и сразу возвращайся назад. Дело есть.
– Я его немцам сдам! - сказал Семен. - Сами посудите: такой человек - им подарок, а нам - выгода.
– Делай, что говорю, - повысил голос Мелентьев.
– Ладно, - Семен толкнул Генку к дверям. - Не хочешь говорить - так умрешь. - Он передернул затвор автомата.
– Нет! Нет!!! - Таня с криком повисла у Генки на плече. - Не троньте, не троньте его!
– Перестань, - тихо сказал Генка. - Кого просишь? Молчи.
Он повернулся к Семену, сказал с усмешкой:
– А ты, Бойко, круглый дурак. Сотоварищ твой - английский шпион, он наверняка будет работать против немцев, понял? И тебя заложит, уж ты не сомневайся.
Семен взглянул на Мелентьева и отскочил в угол комнаты.
– А ну, подойди к менту, - приказал он Мелентьеву.
– Семен, - растерялся тот. - Ты чего? Он все врет!
– Я по твоей роже вижу, как он врет! - яростно заорал Семен. - Все вы тут собрались Сеню извести! Только хрен вам! Сеня первый вас и продаст и купит!