– Да хватит повторять одно и то же! - заорал Витька. - Я не долдон, понял уже…
– Она открыла сейф, - невозмутимо повторил Пашутин. - А ты - входную решетку. Ясно тебе?
– Ясно мне. - Витька напрягся. - А потом?
– Жива будет, - успокоил Пашутин. - Твое дело - сторона. Откроешь решетку - и вали с богом. Кто войдет, что сделает - не твоя печаль. Жива будет, и все. Сразу поедешь к теще Бородаева, она знает, куда тебя определить. Уляжется все - встретимся, получишь расчет, - Пашутин помолчал выжидающе, потом спросил с ехидцей: - Что же не поинтересуешься, сколько?
– Сколько? - машинально спросил Витька.
– Десять тысяч! - благоговейно произнес Пашутин. - Тебе такие деньги и во сне не приснятся. То-то жизнь настанет! Любые джинсы - твои!
– Дурак ты, - безразлично сказал Витька. - Я пошел.
– И последнее, - Пашутин придержал его за руку. - Ты нас знаешь, мы - тебя. Все понял?
Витька вырвал руку и ушел, хлопнув дверью. Пашутин задумчиво посмотрел на план, снял костяшку, которая обозначала Витьку, и швырнул в мусорную корзину.
Из соседней комнаты вышел Иванов.
– Все слышал? - спросил Пашутин.
– Все, - Иванов успокоительно похлопал сообщника по плечу. - Деваться ему некуда, он это понимает. Значит, ровно в два он войдет и отопрет решетку…
– Сейф будет открыт.
– А если - нет?
– Рискуем. Только Витька точно говорит: когда он сдает материал, она всегда держит сейф открытым. Не было случая, чтобы иначе…
– Ладно, - кивнул Иванов. - Ты подкатываешь тележку с контейнером к дверям кладовой. Входишь, нейтрализуешь Ананьеву, забираешь пакеты с фольгой, грузишь их в контейнер и едешь себе потихоньку через весь завод. Все знают этот контейнер, привыкли к нему, никто и внимания не обратит. А я за это время прикрою двери кладовой и буду ждать тебя во дворе, в машине. Ты вывезешь контейнер во двор, рабочие его погрузят, и мы спокойно выедем за пределы завода. Вот накладная, держи, - Иванов протянул Пашутину сложенную вчетверо бумажку.
– А Борода?
Иванов развел руками, печально улыбнулся:
– Каждому - свое. Есть такая благородная традиция: спасая товарищей, принимать удар на себя. Бородаев повезет платину на соседний завод. Он знает, что должен не на завод ее привезти, а по тому адресу, который я ему дал. Его, беднягу, догонит милиция…
– Кто поверит, - засомневался Пашутин. - Это же порошок, кому он нужен?
– Правильно, - сказал Иванов. - Прямо сейчас, отсюда, позвонишь своему Миронову и скажешь так: "Только что я выяснил совершенно точно: Бородаев и его сообщники, к сожалению, я их не установил, повезут платину на Комсомольский, восемьдесят два, квартира тридцать пять, Зенину Алексею Егоровичу". Они этого Зенина тут же проверят по ЦАБу и узнают, что он инженер, мастер цеха на заводе тугоплавких металлов и уж он-то имеет самую реальную возможность превратить этот полуфабрикат в ювелирные слитки. Все понял? Ну, само собой, когда сыскари кинутся домой к Бородаеву, там они найдут Володина. И круг замкнется. - Иванов потер руки, толкнул Пашутина. - Как наш "Санько"? Молоток?
Пашутин снял трубку телефона и набрал номер Миронова…
Зрительный зал заводского клуба был полон. Люди стояли в проходах, в дверях. Николай Федорович вышел на авансцену, к микрофону, и зал разом стих. Кондратьев смотрел на собравшихся и молчал. Вспомнился 22-й год, точно такой же зал на Петроградской стороне, где проходил вечер смычки милиции и трудящихся. Много воды утекло с тех пор.
– Товарищи, - негромко сказал Николай Федорович. - На заводе действует тщательно законспирированная группа преступников.
По залу пронесся гул голосов.
– Прошу понять правильно: мы обращаемся к вам, рабочим и служащим завода, потому, что верим в вашу честность, верим в то, что любой из вас, заметив самое незначительное, но подозрительное обстоятельство, не пройдет равнодушно мимо, а примет все необходимые меры. Речь идет о готовящейся краже драгметалла, товарищи. Будьте внимательны и осторожны!
Ровно без пяти два Бородаев получил на складе пачки с платиной и погрузил их в свой фургон. У ворот он предъявил вахтеру пропуск и накладную и выехал с территории завода. Он не заметил, что следом за его "Москвичом" двинулась светло-зеленая "Волга".
Спустя десять минут Николай Федорович получил следующий доклад по радиотелефону:
– Бородаев миновал завод. Увеличил скорость. Явно пытается скрыться.
Николай Федорович переглянулся со своими помощниками:
– В принципе, куда он денется? На Комсомольский?
– Похоже… - отозвался старший.
– Задержать, только с поличным.
– Вот вам и Пашутин, - удовлетворенно сказал Миронов.
– Поглядим. Пока полной ясности нет.
Ровно без одной минуты два Витька подошел к дверям кладовой.
– Зина, - позвал он.
Девушка повернулась к решетке:
– Что тебе?
– Вот, платина, - Витька кивнул на свою сумку. - Возьми накладную.
Она внимательно прочитала.
– Входи, - щелкнула замком решетки.
Витька понял, что сейф открыт, и Зина хочет спрятать новое поступление. Он понял также, что сейчас у него появились единственная и последняя возможность предотвратить преступление и самому остаться в стороне, все свалить на случай.
– Постой, - он протянул ей пачку платины. - Ты убери, а я потом зайду, распишусь. Некогда мне.
– Новые джинсы уплывут? - спросила она насмешливо. - Ничего, перебьешься. Входи, расписывайся и будь здоров. - Она направилась к сейфу. Он действительно был открыт.
"Что же делать?" - подумал Витька, но так и не успел решить этого вопроса. Пашутин оттолкнул его и прошел за решетку.
Витька тихо вскрикнул от неожиданности и, понимая, что теперь все кончено и пути к отступлению отрезаны раз навсегда, сжал голову обеими руками и отвернулся. "Что он сделает с Зиной, что?.." Эта мысль ввинчивалась в мозг, словно тупой, ржавый штопор. Оглянуться Витька боялся. "А вдруг он ее не тронет? - успокаивал он себя. - А вдруг обойдется?"