Когда выносил тридцатое по счету, вытер потный лоб, спросил:
– А ты, часом, не подшутила надо мной?
– Аквариум пятидесятиведерный. Носи, не сомневайся, Фома неверующий.
Обнажилось дно. Коля вынул нож, расковырял замазку. В тайнике лежал тщательно упакованный в клеенку пакет, а в нем - тугие пачки долларовых и фунтовых купюр.
– Из автомобиля Госбанка… Теперь все понятно… Кутьков часть денег Отдал на хранение Жичигину. Они, понимаешь, были сообщниками еще с дореволюционного времени… - Коля внимательно посмотрел на Машу, с недоумением спросил: - А ты-то откуда знаешь… про это?
– Мне сказал Жичигин, - Машу бил озноб.
– Интересно, - протянул Коля. - За что это он тебе такое доверие оказал?
– Он объяснился мне в любви и показал этот тайник, - сказала она равнодушно.
– За любовь - такую кучу денег?! - искренне изумился Коля. - Должно быть, твой Жичигин изрядный дурак!
– Любопытна я знать, а что такой человек, как ты, способен отдать за любовь? - насмешливо спросила Маша.
– Я? - Коля смутился, понял, что сморозил глупость. - Я в том смысле говорил, что любовь за деньги не купишь.
– Ошибаешься, дорогой… - холодно сказала Маша. - Купить можно все. В том числе и любовь продажных женщин. У тебя больше нет вопросов?
– Есть, - Коля нахмурился. - Ты думала, кому отдать деньги: нам или им?
Маша надменно улыбнулась:
– Ошибаешься. Как раз об этом я совсем не думала. Это для меня было решено. Ни вам, ни им.
– А кому же? - спросил он удивленно.
– Себе, - сказала Маша. - Что же ты молчишь?
– По-моему, тебе все равно, что я скажу. Тебе на мое мнение наплевать, - с досадой произнес Коля.
– Угадал, - сказала она холодно. - Деньги, наконец, у тебя. Ты блестяще добился своего. Теперь ты герой и можешь возвращаться в свой МУР. Наверное, там теперь все будут мурлыкать от восторга, - неловко скаламбурила Маша.
Коля положил пакет на стол, направился к дверям.
– Не понимаю, - вслед ему сказала Маша. - Что с тобой, Коля?
Коля остановился на пороге:
– Может, я до чего и не дошел - у меня образование против вашего - что у вас силы против моей. Но одно я понял: вы без этой дряни, - он кивнул в сторону пакета, - сроду не жили и впредь без нее жизни вам нет. - Коля хлопнул дверью и ушел.
Несколько мгновений Маша ошеломленно разглядывала пакет, а потом бросилась догонять Колю. "Что же я наделала! Что же я наделала", - тупо повторяла она, прыгая по лестнице через две ступеньки. Выскочила на улицу. Коля уже был далека, у поворота к бульвару.
– Коля! - закричала Маша. - Коля!!
Он повернулся, пошел ей навстречу.
– Прости меня, Коля! Прости!
– Ладно. Чего там, - улыбнулся он. - А я уж думал - все. Разошлись мы с тобой, как в море корабли.
– Не знаю, как ты, а я после этого никогда тебя не оставлю. Идем домой.
…Утром она согрела чай, принесла кусок хлеба. Долго смотрела, как он ест, потом сказала:
– Когда моя старшая сестра вышла замуж, муж увез ее в свадебное путешествие, в Италию. Они венчались в Исаакиевском соборе, а на свадьбе было полтысячи гостей. А я - как уличная девка.
– Глупая ты, - Коля притянул Машу к себе и стиснул так, что она вскрикнула. - Ты моя жена. А насчет путешествия и свадьбы не шибко огорчайся. Белых разобьем, кончится голод, холод. Устроим и мы себе свадьбу, друзей позовем. И в путешествие поедем.
– А венчаться ты, конечно, не пойдешь? - с упреком спросила она.
– А венчаться - нет, - твердо сказал Коля. - Это отрыжка старого быта, и нам с тобой не к лицу.
– Начальству своему все, конечно, доложишь?
– А как же? - удивился Коля. - Трепанов мне старший товарищ и брат, как я могу от него скрыть? Да и зачем?
– А он возьмет и запретит тебе на дворянке жениться.
– Запретит? - Коля почесал в затылке. - Не-е. Если бы он был дурак, дубина стоеросовая, - он запретил бы. А Трепанов - умней умного. Да если я тебя люблю, кто мне может запретить?
– Ну, наконец-то, - счастливо рассмеялась Маша. - А я уж думала: во веки веков не дождаться от тебя этих слов.
– Каких? - Коля непонимающе посмотрел на нее.
– Этих самых, - сказала Маша. - "Люблю тебя".
Трепанов долго рассматривал деньги:
– Это, конечно, хорошо, что она так поступила. Я тобой, браток, очень даже доволен. - Он внезапно взъерошил Коле волосы и засмеялся: - А ты востёр! Ох, востёр! Какую девку подцепил. Хвалю. И рад за тебя, браток. Любовь, - она, понимаешь, всегда любовь. Революции там, войны, смерть и разрушение, а все равно люди любят друг друга. И это, скажу тебе прямо, очень хорошо! Это по-нашему, по-большевистски! Мир переделываем. Для чего? Для любви! Для счастья! Ну вот, речь я произнес, извини.
Собрали совещание. Все поздравляли Колю с удачным завершением операции, а он сидел в углу и отмалчивался. Никифоров сказал:
– Эта казна для Кутькова - дороже жизни. Он за ней придет, а мы его - цап-царап!
– Приде-ет… - протянул Афиноген. - Долго ждать придется.
– Зачем долго, - спокойно возразил Никифоров. - Распространим среди урок слух, что Мария нашла деньги. Я посмотрю, как Кутьков на это не клюнет. И подоплека истинная: Жичигин потому Марии деньги отдал, что он ее… как это! Страстно любил!
– Поосторожнее насчет любви, - заметил Коля. - Противно слушать.
– Ой ли? - сощурился Никифоров. - А мне сорока на хвосте другое принесла. Кондратьев, говорит, в последнее время ох как много о любви разглагольствует.
– Уймись, - оборвал Никифорова Трепанов. - Вот что, братки. Нахожу, что в предложении Никифорова есть прямой резон. Нужно только подобрать такой источник, которому Кутьков безоговорочно поверит.
– Не знаю, как Маша, - вдруг сказал Коля. - А я ей запрещу участвовать в этом деле!
– Ты? - обомлел Никифоров. - Ты? Да тебя за это, знаешь, куда? Да ты какое, имеешь право? Товарищ начальник, я считаю, за эти слова Кондратьева надо под строгий арест!