– У меня два слова. - Колычев внимательно посмотрел на Колю. - Я, Коля, сижу и анализирую ваш рассказ - он очень красочен и подробен, словно я сам там побывал. Я эту… потаскушку хорошо знаю, я вам докладывал, помните. Так вот: у вас не возникло ощущения, что она… ну, скажем, неискренна? Не договаривает чего-то?
– Возникло, - кивнул Коля. - Именно так, как вы говорите. Я ушел с уверенностью, что она мне не очень поверила.
– Вы договорились встретиться через три дня? Идите к ней завтра же!
– Какие у вас основания? - спросил Бушмакин.
– Если Коля прав - через три дня она будет готова. К чему? Не знаю. Но уверен, что Колю ждет не слишком приятный сюрприз. Нужно ее опередить.
– Предлог? - спросил Коля.
– Случайно вам достались бриллиантовые серьги. Их нужно немедленно реализовать.
– Ничего себе, - вздохнул Бушмакин. - Бриллиантовые… Да мы шелк едва достали!
– Коля познакомился со мной в тот момент, - сказал Колычев, - когда бандиты хотели отобрать у моей жены бриллиантовые серьги. Помните, Коля?
Коля кивнул, уже догадываясь, куда клонит Колычев, и не ошибся. Колычев положил на стол черную, обтянутую кожей коробочку.
– Вот, товарищ начальник, - улыбнулся он. - Это то, что нужно.
Бушмакин открыл коробку. На черном бархате сверкнули крупные камни.
– Не-е-е… - Бушмакин закрыл коробку и пододвинул ее к Колычеву. - Мы не можем это принять.
– Неужели жизнь человека дешевле этой мишуры? - тихо спросил Колычев.
– А… Елизавета Меркурьевна? Жена ваша? - уже сдаваясь, спросил Бушмакин.
– Елизавета Меркурьевна произнесла по этому поводу те самые слова, которые я только что вам процитировал, - витиевато сказал Колычев.
Коля пришел домой и без сил повалился на диван. Маша вытащила у него из-за пояса кольт, положила на подоконник. В дверь заглянул Ганушкин, вслед за ним - Тая.
– Вот какое дело, - сказал Ганушкин виновато. - Я, конечно, понимаю, но жизнь - она свое берет. Ты, Маша, сказала уже?
– Нет, - Маша отрицательно покачала головой. - Ему не до меня…
– Что такое? - безразлично спросил Коля.
– Да исполком комнату Бирюкова решил вам отдать, - выпалила Тая. - Вот радость-то!
– А Егор Кузьмич намекнул мне, что у них с Таей ожидается прибавление семейства, - улыбнулась Маша.
– Ну и берите эту комнату! - почему-то обрадовался Коля. - Нам она все равно ни к чему.
– А если у вас дети будут? - неуверенно сказал Ганушкин.
– У нас? - грустно произнесла Маша. - Вы, как говорила одна моя знакомая дама, с меня смеетесь!
– Ни к чему нам дети, - буркнул Коля. - Пока ни к чему, - поправился он. - Вот построим новое общество - тогда.
– Бабы - они при любом обществе хотят рожать, - саркастически заметила Тая.
– Будет, будет тебе, - оборвал ее Ганушкин. - Лучше скажи спасибо Николаю и Маше и айда - им отдохнуть надо.
– Покой нам только снится, - вздохнула Маша.
Ганушкины ушли. Маша села рядом с Колей на диван:
– Когда мы последний раз виделись, горе мое?
– Позавчера, кажется, - виновато сказал Коля. - Или нет?
– Господи, - Маша погладила его по голове. - Я все время задаю себе вопрос: зачем мне такой муж, как ты? Есть будешь? - Она открыла деревянный, некрашеный шкафчик, поставила на стол хлеб, картошку и лук. Коля подошел к столу, отломил кусок хлеба.
– Ты на меня обиделась? Когда я о детях сказал?
– Нет. - Маша отвела глаза. - Я понимаю…
– Обиделась, - кивнул Коля. - Ты вот что пойми: меня могут убить в любую секунду. Я знаю, что слабая женщина сказала бы: "Умрешь ты, останется твой сын, твое продолжение". А ты что скажешь?
– "Женщина для мужчины - цель. Мужчина для женщины - средство", - процитировала Маша. - Так утверждал, один философ.
– Какое средство? - не понял Коля.
– Простое. - Маша улыбнулась. - Мы не можем пока еще рожать детей сами по себе… Я цель для тебя или… средство?
– Цель, Маша, и ты это знаешь. Я люблю детей, но я бы не хотел, чтобы наш ребенок остался сиротой. Мы молоды, подождем, ладно?
– Не уговаривай. - Она взъерошила ему волосы. - Я люблю тебя, Коля, тебя, а не отца своего будущего ребенка. Если бы меня сейчас слышали другие женщины, они бы сказали, что я - выродок!
Коля сжал ей руки:
– Я знаю, почему ты так говоришь. Ты обманываешь себя, и меня пытаешься обмануть - мы ведь оба больше всего на свете хотим, чтобы у нас был сын! Но ты поняла меня, и этого я никогда не забуду!
– Ешь, - Маша уткнулась в тарелку. - Поймал своего бандюгу?
– Пока еще нет. Да, у нас объявление висит - поход в кунсткамеру. Руководитель - товарищ Кондратьева М. И. Это не ты ли?
– Надо держать марку, - скромно улыбнулась Маша.
– Наши и так называют тебя "сокол наш, Марь Иванна". А ты разве сокол?
– Соколиха, - сказала Маша. - Последние несколько дней от тебя, мил друг, пахнет духами "Жасмин"… Его употребляют уличные женщины, дорогой…
– А ты откуда знаешь? - густо покраснел Коля.
– Внеси предложение установить в уголовном розыске душ. И перед уходом домой всем в обязательном порядке мыться. Особенно всяким безобразникам, вроде тебя.
– Ладно, - примирительно сказал Коля. - А насчет комнаты этой - напиши заявление в исполком: пусть Ганушкиным ее отдадут, им нужнее.
На следующее утро Коля снова переоделся и направился к Раисе.
В эти же минуты Пантелеев встретился на одной из своих конспиративных квартир с Сеней Милым.
– Есть у меня предчувствия, - сказал Пантелеев, - что этот хмырь болотный явится к Рае вот-вот… А уж через два дня - железно. Твоя задача: сесть во вторую комнату, все прослушать и запомнить. А как он от нее уйдет - проводить до укромного места и перо в бок. Только тихо.
– Об што рэчь… - лениво протянул Сеня. - Вы меня знаете, гражданин начальник. Бывший… - ухмыльнулся он.
– Ну! - Пантелеев поднял руку и хотел ударить Сеню, но натолкнулся на изучающий взгляд и раздумал. "Исполнитель нужен, - подумал Пантелеев. - Ударю, - он уйдет. Не самому же в пекло лезть. А за шуточку - придет время, я с ним сполна рассчитаюсь".