– Да ну тебя, - в сердцах сказал Коля. - Дай срок, я и французский осилю! Времени сейчас нет.
– А его никогда не будет. Ты этого еще не понял?
– Преступность пойдет на убыль, - не слишком уверенно сказал Коля, - тогда я и наверстаю.
– А ты уверен, что она пойдет на убыль? - спросила Маша. - Я вот думаю: пока будет разрыв между уровнем жизни отдельных людей - будут и преступления. Всегда кто-то захочет иметь больше. И попытаться добыть это большее нечестным путем.
– Сложный вопрос, - сказал Коля. - Может, ты в чем-то и права. Но главное, я считаю, царизм оставил нам родимые пятна. В них все дело.
– А когда умрут носители родимых пятен, тогда чем ты будешь объяснять преступность?
– А она тогда будет? - спросил Коля.
– Не знаю. - Маша улыбнулась. - Разошлись, мужчины. До вечера.
…Коля встретился с Витькой у входа в управление.
– Что узнал?
– Есть кое-что. - Витька пропустил Колю вперед и добавил с плохо скрытой гордостью: - Недаром время терял.
– Расскажешь.
Когда вошли в кабинет, Коля позвонил Маруське, попросил зайти.
– Вот мои выводы, - Маруська раскрыла папку и протянула Коле лист бумаги, исписанный мелким, убористым почерком. - Обращаю твое внимание, что на гимнастерке Куликова - пороховой нагар!
– Неужели наган Иванова бьет так сильно? - удивился Витька. - Ведь метров с семи стрелял Иванов!
– Не стрелял, - оборвала его Маруська.
– А… а кто же? - оторопело спросил Витька.
Коля положил рапорт Маруськи на стол.
– Тот, кто стоял рядом с Куликовым. - Коля подошел к Витьке, добавил: - Помнишь, мы говорили о том, что мог быть пятый человек? Так вот, он был! Он застрелил Куликова в упор - оттого и нагар на гимнастерку Куликова попал. Он же, вероятно, и деньги украл.
– Кто же это? - недоверчиво спросил Витька.
Коля и Маруська рассмеялись.
– Знать бы, - сказала Маруська. - Но есть в твоем вопросе, так сказать, два подвопроса, сынок. Как преступник попал в запертую комнату? Почему его впустили? Замки-то целы.
– Может быть, это был свой человек? - загорячился Витька. - Его все знали, потому и впустили.
Коля с интересом взглянул на Витьку:
– А что? Есть резон. Как версия - годится. Значит, так: некто, назовем его Свой, сразу же после кассира Евстигнеева и вахтеров вошел в помещение кассы. Его не испугались, пустили.
– И прямо с порога он начал садить из нагана! - подхватил Витька.
– Подожди. - Маруська развернула план места происшествия. - Вот как были расположены трупы. О чем это говорит? Я написала в рапорте: о том, что Свой стрелял только в Куликова.
Витька схватил план:
– Точно! Куликов - его сообщник, я понял, мать! Куликов убил Евстигнеева и Анисимова, а неизвестный, "свой", одним словом, видит - дело сделано, деньги - вот они, зачем еще с одним человеком делиться? И шлепнул Куликова за милую душу!
– Молодец! - сдержанно похвалил Коля. - Я думаю, так оно и было. Считаем факт установленным: убийство совершил фигурант, которого мы в дальнейшем обозначаем кличкой Свой. Предположим, что деньги унес именно он. Каким образом? Ты, Маруся?
Маруська мучительно раздумывала о чем-то.
– Понимаете… Куликов запросто уложил двоих людей, хорошо ему знакомых. А мог ли он? Способен ли был? Что мы в сущности о нем знаем, чтобы быть уверенными: мог? Что это - он и никто другой! Витя, ты говорил с дочерью Ровского? Как она характеризует Куликова? И вообще, что ты узнал?
– Куликов Николай на самом деле Юрий Томич, - ответил Витька.
– Так-так… - заинтересованно сказал Коля. - Я ожидал нечто в таком смысле. Кто он по образованию, вообще давай подробности!
– Я так понял, что он окончил Константиновское училище, значит - офицер, - сказал Витька. - Но дочь Ровского, Нина, толком ничего не знает. А мать права. Томич этот - человек образованный, на Сенном развале первое издание Лермонтова искал. На бандита не очень похоже. Они Лермонтова редко читают.
– Значит, ты тоже сомневаешься, что Куликов убийца? - спросил Коля.
– Сомнительно, - кивнул Витька. - Одно против: Томич встречался с Длинным, Нина опознала фотографию. Я вижу - она чего-то недоговаривает, ну, пристал к ней, а она - молчок. А жаль.
Несколько секунд Коля молча смотрел на Витьку, едва сдерживая вдруг подступившую ярость. "Мальчишка, сопляк! - в сердцах думал он. - Не понимает, что натворил! Не надо ему доверять, черт возьми! - И тут же пришла другая мысль. - А как не доверять? Разве можно все успеть самому? В сущности, кто виноват, что парень не сориентировался? Учили плохо, вот и результат".
– Что же ты наделал, Витя! - с укором посмотрела на сына Маруська.
– Немедленно поезжай к ней и привези ее сюда, - холодно сказал Коля.
– Так она на Васильевском живет, - возразил Витька. - Пока туда, пока сюда - скоро не получится. Трамвай - не аэроплан.
Коля рассмеялся:
– Ладно, не прибедняйся. Машину возьми. Дай бог, чтобы все обошлось. А на будущее учти: о таких вещах в первую очередь докладывать надо. Иди.
Витька опрометью скатился по лестнице, выбежал на площадь. "Форд" УГРО стоял у тротуара, усатый шофер в огромных очках-консервах возился с мотором.
– Давай! - Витька прыгнул на переднее сиденье.
Шофер вытер руки промасленной тряпкой, свысока посмотрел на Витьку:
– А куда? Давать-то, говорю, куда? - Он не скрывал насмешки, и от этого Витьке стало очень обидно.
– На Васильевский, - сдерживая закипающее раздражение, сказал Витька.
– Он большой… - Шофер поправил очки. - Адрес знаешь?
И тут Витька совсем оконфузился. На память он адреса не помнил, пришлось лезть в карман, доставать записную книжку.
Шофер с улыбочкой наблюдал:
– Бывало, по сорока адресам дуем, и ни разу никто даже не заглянет в эту самую книжечку, - сказал шофер. - Вот были люди. А вы молодые, вам бы не в УГРО служить, а мороженым торговать!