Дети слуг давно показали ему лазейку в решетке, и частенько сами убегали в город через неё. Людовик не питал страсти к подобным авантюрам, но сейчас… Сейчас не потерять из виду! Так, вон он, шагает к концу улицы, на которой плотным рядом уходят вдаль булочные, мастерские скульпторов и кого-то еще.
А походка у него тяжеловата, хотя он не толстяк. Поворачивает за угол… Да, хорошо, что он не быстр, так много народа идет на рынок в базарный день…
– Да я с самим принцем играю! – развязный голос сына королевского садовника резанул уши Людовика. Он остановился и, спрятавшись за стоящую телегу, решил понаблюдать за ним.
А тот стоял в окружении сверстников, жителей городских улиц.
– Мой отец тоже садовник! – выпятил грудь один из юнцов, – он работает у герцога!
– А мой отец у короля! И дед был там же садовником! Прадед конюхом был, когда короли в старом замке жили, – и при этих словах этот отпрыск благородных слуг показал оппоненту язык.
– Я тебя сейчас поколочу! – взревел тот, закидывая устрашающе вверх кулак.
Остальные мальчишки с живым интересом смотрели и ждали драки.
– Ха, я самого Людовика колотил, тебя подавно побью! – упер в бока руки сын садовника.
«Я бы тебя сейчас сам поколотил!» – воскликнул про себя Людовик, огляделся, понял, что потерял из вида того человека, и, сильнее кутаясь в плащ, побежал по улице. Вскоре таинственный плащ с капюшоном очертился темным у горизонта – он шел вдоль городской набережной, здесь лучше было открыто серое низкое небо и просторы белых лугов, полосами тянувшиеся от края города. Правда, за мостом, что старыми своими камнями врос в мощеную дорогу, начинались бедняцкие кварталы. Знаменитое рабочее воровское левобережье. Место, на улочках которого если и останавливалась карета, то явно не для проповедей о добрых делах от её владельца.
Людовик увидел, в какой дом зашел тот, за кем он следовал всё это время, и решил осмотреться. Нет, ему вовсе были не нужны стихотворения полуголодных поэтов или памфлетистов, чтобы увидеть бедность и почувствовать смрад с той стороны реки. А их в последнее время появилось много. Поэты и рифмоплеты, сами не способные заработать себе на ночлежку и еду, отчего-то считали, что без их стишков власти не увидят ничего.
Чем больше он вглядывался в узкие почерневшие дома, тем больше чувствовал вибрацию от них. Это было подобно пару от костра или котла, что коробит воздух. Но видно такого пара не было. Принц испугался давящих и липких ощущений, тянувшихся от левобережья, и поспешил к дому незнакомца.
Дом, построенный ещё два века назад, выглядел простенько и серовато. Чтобы убрать весьма скучный вид, на него налепили современных украшений. Одним своим боком дом упирался в соседа, другим стоял чуть подальше, образуя закуток. Два этажа из узкого кирпича и черепичная крыша со скатом. Да, пролезть сейчас через окно и нагло войти в дверь Людовик не желал. Но вот окошко подвала оказалось весьма хлипким. Никто на набережной не заметил, как какой-то мальчик, дернув несколько раз за засовы рамы, влез под дом в подвал.
Серебристый зимний свет из окон показал Людовику чудесную находку. Это не была комната с грудами старого тряпья, ненужной посуды и других вещей, какие обычно устраиваются в подвалах. Здесь царствовал образцовый порядок. На множестве полок стояли ровными рядами потрепанные и новые фолианты. Тут же, одна на другой, высились шкатулки из нефрита и дуба. На столе красовалась стеклянная чернильница в форме колодца, оплетенного виноградом. Рядом лежали заточенные перья и листы тонкой телячьей кожи. Однако в специальном открытом ящичке белела стопка новой бумаги. Стол Людовик осмотрел близко, подобное он видел и во дворце. Но вот дальше, у стены, было нечто незнакомое.
У стены, как лев, раскрывал зев красный камин. Рядом стояли странные стеклянные колбы из толстого и тонкого стекла. Тут же лежали железные щипцы и ещё какие-то инструменты, неизвестные ребёнку. Над ними, ухватившись когтями за жердочку, висело чучело ворона. Людовик засмотрелся на птицу, как вдруг на черной голове открылся желтый глаз и уставился на принца. Тому стало жутковато от такого взгляда, он попятился назад и сбил ногой стеклянный сосуд.