Я хотела бы быть больной, я бы хотела быть простой пациенткой. Всю свою жизнь я восхищалась врачами, людьми, посвятившими свою жизнь помощи людям. Они, как ангелы, должны приносить свет и тепло душам больных. Быть их спасителями в прекрасных белых одеждах. Когда в детстве мне случалось попадать в больницу, я своими огромными и наивными глазами смотрела на дядечек и тётечек в белых халатах и испытывала к ним беспредельное уважение и доверие, ждала от них помощи и была уверена, что помощь придет. И она приходила. Словно чудо…
Почему же сейчас они не могут мне помочь? Просто понять меня и отпустить на свободу. Сидеть взаперти со своими собственными мыслями и не иметь возможности выразить их, было настоящим мучением. Я, словно, та самая канарейка, которая постепенно перестанет петь, сидя в золотой клетке. Ведь есть ли смысл петь, когда тебя не слышат?
Как бы мне хотелось заглянуть в глаза другим психиатрам. Может, они смогли бы мне помочь? Не вылечить, а помочь…
Стук в дверь оборвал размеренное течение моих мыслей. Медсестра вкатила качалку с подносом в палату. На подносе был завтрак: угнетающий душу и тело постный суп, безвкусный чай, каша с маслом и кусочек ржаного хлеба.
- Да. Не богатое сегодня меню, - отозвалась я.
- Повар заболел, уж извините, работала его помощница, - ответила медсестра. – Главврач будет через несколько минут.
Девушка поставила поднос на мою прикроватную тумбочку. Зеленый цвет подноса порадовал меня. А суп даже имел слабоватый запах.
Цвет и запах пробудили во мне чувства и желание дышать. Они духовно подкормили меня, а поглощать то, что было передо мной на подносе, я не собиралась. Я буду бунтовать. С сегодняшнего дня. У них не будет выбора: или я умру с голоду, или они меня отпустят.
Я больше не могу здесь находиться.
Это первое, что я сказала доктору, когда она с участливой улыбкой зашла ко мне. Врач лишь пожала плечами, взяла табурет и присела напротив меня, положив себе на колени папку с историей болезни. Я не отношусь к этим записям серьёзно, они безосновательны, словно смертный приговор для праведника.
- Почему Вы ничего не ешьте? – спросила врач, наклонив голову набок и никак не отреагировав на мою фразу.
- Вы меня не слышите? – спросила я, не отвечая на ее вопрос.
- Слышу, но сначала ответьте на мой вопрос.
- Я не буду есть. Единственное, что мне нужно – это выбраться отсюда.
- Это невозможно, вы больны и должны находиться здесь. – Врач прищурилась и поправила очки.
- Послушайте, я знаю, что вы говорите не то, что думаете и не то, что чувствуете. Это издержки вашей профессии. Многие психиатры слепнут от того, что во всем необычном видят патологию. Но я не верю, что вы могли бы ослепнуть. Прислушайтесь ко мне. Мы же с вами понимаем, что я здоровый, адекватный человек. Есть ли смысл держать меня здесь?
- Но вы же помните, при каких обстоятельствах очутились здесь?
- Не помню. И не понимаю, зачем вы накололи меня тогда препаратами, в которых я не нуждалась.
- Замолчите! Я врач и мне виднее, в чем Вы нуждаетесь, а в чем нет! Попробуйте вспомнить, что с Вами случилось и тогда поймете, что Вы здесь не случайно! – ее лицо исказилось от мимолетной злобы, но она быстро взяла себя в руки. Морщинки на лице разгладились. – Простите меня. Вы замечательный писатель. Я восторгаюсь вашим творчеством. Но Вы не можете уйти, так как это может навредить Вам. Поверьте, я прочла Ваш самый известный роман, и каждый день читаю то, что Вы пишете здесь. Санитары приносят мне Ваши работы. Но, должна Вас огорчить, мои опасения по поводу Вашего поведения не напрасны.
- Скажите, почему я не могу оставить себе хоть несколько исписанных листов, несколько рисунков? Почему все то, что я делаю, у меня забирают? Это всё клочки моей изорванной души, и я хочу собрать их воедино. Я хочу снова стать собой. Я усыхаю здесь, - я пыталась как можно красноречивее передать свое состояние.
- Простите, - голос врача дрогнул, - я не могу оставлять у Вас эти работы. – Она нервно сглотнула и, словно через непроницаемую маску, я, как и когда-то, снова увидела ее истинные эмоции. Но она вновь вернула маску на лицо и заговорила со сдержанным тоном:
- Я не случайно перевела Вас в эту палату…
- Да, - перебила я ее, - я, кстати, не помню, как оказалась здесь. Вы снова накололи меня вашей дрянью?