Марк вышел из студии. Хопкинс пожал ему руку. Холендро и заведующий первым каналом смотрели на него с неудовольствием. И начались телефонные звонки.
– Наконец-то! – кричал истеричный женский голос. – Пора их выбросить в окно. Эти старые компьютеры только забивают наши квартиры. Скажите, Марк, где вы видели иллюзион на 900 серий?
– Ишь чего захотел, подонок! Да забери у меня компьютеры, я же завтра умру. Кто мне выдаст дозировку лекарства?
– Нашелся умник на нашу шею!
– Проваливай, откуда пришел!
– Марк, Марк! Ты умница. Я с тобой! Я целую тебя! – Это была Даша.
СОБЫТИЕ ДВАДЦАТОЕ
После телевидения слабая цепочка сторонников потянулась к Гарднеру. В любом обществе есть оппозиция режиму, разным течениям и идеям. Раздавались звонки, приходили люди.
Марк упорно отбирал лидеров.
Каждый лидер – это центр большой или небольшой группы. Собрать бы человек двести да включить общие мозги, может, что-то и получится. Жаль, что мозги были вяловатые.
Но вот на его радость объявился «Союз оранжевых». Эти были настроены на решительные действия.
Каждому рассказывал Марк об изменениях, которые микрон за микроном загоняют человечество в тупик. Он тоже не заметил бы этого плавного скольжения в пропасть, если бы не провел десять лет на острове.
Хуже всего было с некоторыми интеллектуалами, которые приходили не для дела, а просто для болтовни. И на любой убедительный довод Марка находили свой, не менее убедительный. Даже мощной головы Гарднера не хватало.
И тогда они с Хопкинсом отправились к Розанову. Кто может дать более точную оценку ситуации, чем этот мастодонт, монстр современной социологии и философии.
Розанов выпустил более десятка книг, по своей революционности не уступающих книгам Эйнштейна. В свое время, то есть десять лет назад, это был властитель дум. И если кто-то мог помочь Гарднеру, так только он.
Созвониться с Розановым было непросто. Но после матча с машиной о Гарднере знали все. И встреча была быстро организована.
– Я знаю, зачем вы пришли, – встретил их Розанов. – Вас волнует наступление компьютеров.
– Да! Идет оглупление населения.
– Части населения. Другой части это не касается. Я бы сказал, что идет расслоение. Одни хотят оглупляться, другие этому не поддаются.
– А общий вектор?
– В таких делах нет общего вектора. Есть два. Суммарно они указывают на прогресс.
– Хорошо, оставим в стороне население. Но машины наступают, – спорил Гарднер.
– Да, но есть предел. Они никогда не возьмут верх над человеком.
– Почему?
– Потому что они его порождение.
– Это не довод, – вмешался Хопкинс. – Человек тоже был порождением природы или тех же обезьян. И где теперь эти обезьяны?
– Машины наделены логикой, они напичканы знаниями. Но люди чувствуют и решают многие проблемы на грани логики и чувства. «Какая грудь!» Компьютеру это недоступно.
– Это сейчас недоступно, а через двадцать лет? Что мешает наделить компьютеры чувственностью и капризностью? – сказал Марк.
– Да чего вы так пугаетесь компьютеров? – сказал Розанов. – Ведь когда-то и книга ворвалась к человечеству и, казалось, погубит его.
– Книга? – удивился Марк.
– Потому что до книги, до письменности, человек должен был все запоминать. И «Илиаду», и «Одиссею» Гомера люди должны были передавать устно, по памяти. Представляете, какая была память у древних. Но вот пришла книга, сверхпамять уже не нужна, память ослабла, и что, человечество погибло? Да ничего подобного. Книга стала служить человечеству. Так же и компьютеры будут ему служить. Надо только установить предел. Компьютеры, вы нам помогайте, подсказывайте, включайте, считайте, а в духовную сферу не вмешивайтесь.
– Значит, если мы установим четкую границу вмешательства компьютеров, все будет нормально? Человечество вне опасности?
– Вы правильно меня поняли, молодые люди, – заключил беседу старец.
– Лучше бы мы к нему не ходили! – проворчал Хопкинс в машине. Да и Гарднер сам чувствовал, что теперь конгресс может провалиться.
СОБЫТИЕ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ
Антикомпьютерный конгресс все-таки собрался. Проходил он под названием «Некоторые вопросы по изменению тактики компьютеризации». Название не должно было пугать власти и прессу.
Пришли люди из «Союза оранжевых» в большом количестве. Пришли шахматисты, экологи, «Матери против телевизоров» и т. д.
В захудалом кинотеатре на окраине в течение двух сеансов шел острый, а вернее, островатый разговор.
Первым делом Гарднер обрисовал положение с детьми.
– Если ребенок, вместо того чтобы умножить два на два в уме, с первых шагов включает счетную машинку, он становится умственным инвалидом. Это все равно, что ребенка, не научившегося ходить, сразу сажать на мотоцикл.
Как известно, в каждом собрании есть профессиональные спорщики. И сразу же последовал протест.
– Да, такой ребенок не будет ходить. Но это будет классный мотоциклист – мотокентавр! Он важнее для цивилизации.
– Посмотрите внимательнее вокруг себя, – убеждал Гарднер. – Наши матери не видят внуков, они видят проклятые объемные сериалы. У них атрофируются ноги.
Опять следовало возражение:
– Сейчас придумано приспособление. Пока не провернешь пятьдесят раз педаль, сериал не продолжится.
Неожиданно последовала поддержка от Кэт. Окончательно разочаровавшись в компьютерном браке, она возненавидела все дисплеи, катриджи, лазерные диски, модемы и прочую компьютерную радость.
– Компьютеры вмешиваются в нашу личную жизнь. Они бесчувственны, а решают наши чувственные проблемы. Компьютеры решают – рожать или не рожать, выходить замуж или нет. А что они понимают? Что эти рубильники знают? А когда мы предъявляем претензии к фирмам, нам показывают девять пунктов договора, на которые мы не обратили внимания раньше. И мы же остаемся виноватыми. – Она возвысила голос. – Надо объявить большой крестовый поход! И таких, как я, не сломят решетки! Женщины, бейте компьютеры!
Хопкинс и шахматисты рассказали о тестах, которые провели среди населения. Они показали, что умственный потенциал среднего человека упал в четыре раза по сравнению с потенциалом десятилетней давности, основанным на этих же тестах.
На это оппоненты сказали:
– Ну и что? Раз люди в стране имеют такой низкий потенциал, ни на что их не сподвигнешь, им и так хорошо.
С каждым выступлением Марку становилось грустнее и грустнее. Его охватывала тоска. Свет в конце тоннеля постепенно угасал, и все ярче в его голове возникала мысль: «Бросить все к чертовой матери и уехать на остров!»
А Хопкинс, а несчастные дети? А оглупление страны?
Все правильно, но он не Господь Бог. Еще две недели такой выматывающей и бесполезной борьбы, и он просто сойдет с ума.
Ему так не хватало Даши.
И тут его осенило. А что, если пойти к президенту и попросить выпустить Дашу из страны. Она же не убийца, не наркоманка. Она только против машин. Если она уедет из страны, она не будет опасна.
С президентом он опять соединился в тот же час, когда позвонил.
– Я думаю, это нетрудно будет решить в вашу пользу, – сказало первое лицо государства.
И хорошо смазанные шестерни государственной машины стали вяло, без скрипа работать в обратную сторону.
Через несколько дней Дашу в наручниках привезли на новую шхуну Марка.
Мощный мотор, облитый белой пластмассой корпус. Всевозможные рации и радары демонстрировали свои антенны.
Оборудование для подводного плавания. Парус из легчайшей синтетики. Господи, Бог мой! Вот надуты паруса…
Вперед! Полный вперед!