Я встал, взял его под уздцы и подвел к Каллену, который стоял, опираясь на винтовку.
— Знаешь, — сказал он, — по-моему, в глубине души ты ему нравишься.
Мы вдвоем доехали на Сатане до форта. Когда в форте увидели нас, все разразились радостными воплями. Полковник Хэтч выбежал нам на встречу, пожал нам руки, даже обнял на радостях.
— Мы нашли то, что осталось от ваших ребят, нынче утром, и зрелище было неприглядное. У них у всех были выколоты глаза, отрезаны яйца и все такое. Мы думали, что и вы двое погибли вместе с остальными. Лежите где-нибудь посреди прерии с муравьями в глазницах. Мы разозлились и принялись выслеживать этих апачей — и что бы вы думали? Они возвращались обратно, нам навстречу! Началась стычка, мы оттеснили их в сторону Пекоса. Одного мы убили, но остальным удалось уйти. Мы приехали буквально за несколько минут до вас.
— Кабы вы ехали по прямой, — говорит Каллен, — вы бы нас заметили. Но мы убили куда больше одного!
— Это хорошо, — говорит Хэтч, — и мы рады будем послушать вашу историю, как только вы напьетесь и наедитесь. Может, даже глоток виски для вас найдется. Хотя, конечно, готовить придется Бывшему Домашнему Негру, больше-то никто из нас готовить не умеет.
— Это все замечательно, — говорю я, — только мой камрад, он не Бывший Домашний Негр. Он рядовой Каллен.
Полковник Хэтч вылупился на меня и говорит:
— Ах вот как?
— Да, сэр, вот так, даже если американской армии это и не по нутру.
Черт побери, — говорит Хэтч, — ну, будь по-вашему!
А дальше почти и рассказывать-то нечего. Ну, рассказали мы, как все было, провели расследование, и провалиться мне на этом месте, если нас не представили к медалям. Самих-то медалей мы так и не дождались, потому как они не спешили раздавать награды черномазым. Ну и, откровенно говоря, думается мне, что мы их и не заслужили, этих медалей, потому как мы разбежались, точно девчонки под дождем, бросив своих. Но на это мы особо не напирали, когда рассказывали. Это могло бы подпортить историю, и к тому же, сдается мне, выбора у нас особого не было. Мы проявили ровно столько храбрости, сколько может проявить человек, не подставляясь дуриком.
Короче, нас представили к награде, а это что-нибудь да значит. Со временем Каллен был отмечен как один из лучших солдат. А это уж не то же самое, что я ему сказал. Он сделался сержантом,
и хороший бы сержант из него вышел, да он пристрастился к выпивке, подпалил дохлую свинью, и за это его лишили нашивок и ему пришлось даже некоторое время провести в кутузке. Но это уж другая история.
Самому мне в кавалерии очень нравилось, и я оставался там, пока не вышел мой срок, и я собирался заново подписать контракт, и подписал бы, кабы не те китаянки, про которых я вам рассказывал. Но опять же это другая история. Это случилось со мной в 1870 году, в жарких прериях западного Техаса. Да, кстати. Когда я ушел из армии, Сатану мне разрешили взять с собой. Я к нему привык, полюбил его. Это был лучший конь, каким я когда-либо владел, и мы с ним вроде как жили душа в душу до 1872 года, когда мне пришлось пристрелить его, чтобы накормить собаку и женщин, у которых я любил больше.
Перевод: Анна Сергеевна Хромова
Кровоточащая тень
Joe R. Lansdale, "The Bleeding Shadow", 2011
Я сидел в кабаке «Синий свет», доедая ребрышки и слушая блюз, когда туда вошла Алма Мэй. Она тоже хорошо выглядела. Ее платье сидело на ней так хорошо, как и должно сидеть на любой женщине в мире. На ней была плоская шляпка, наклоненная набок, словно блюдо, покосившееся на ладони официанта. Каблуки придавали ее ногам устойчивость и изящество.
Освещение в этом месте было не очень хорошим, что делало его еще более привлекательным. Иногда это обстоятельство помогает мужчине или женщине завести знакомство, чего не удалось бы при свете. Но я знал Алму Мэй достаточно хорошо, чтобы понимать, что в ее случае освещение не имело никакого значения. Она хорошо выглядела бы даже в мешке и бумажной шляпе.
По ее лицу я сразу понял, что ее что-то беспокоит. Она смотрела по сторонам, будто шла по какому-нибудь мегаполису и пыталась перейти оживленную дорогу, не попав под машину.
Я взял бутылку пива, ушел со своего столика и подошел к ней.
И тогда я понял, почему она оглядывалась по сторонам. Она сказала:
— Я искала тебя, Ричард.
— Ну что ж, ты меня нашла, — ее взгляд быстро стер ухмылку с моего лица. — Что-то случилось, Алма Мэй?