— Возможно. Не знаю. Мне нужно с кем-то поговорить. Я подумала, что ты будешь здесь. Может, зайдешь ко мне?
— Когда?
— Сейчас.
— Хорошо.
— Но не подумай ничего такого, — предупредила она. — Те дни прошли. Мне нужна твоя помощь, и я хочу знать, что я могу на тебя рассчитывать.
— Ну, мне все-таки нравилось то, что было раньше, но я рад, что теперь мы друзья. Все нормально.
— Я надеялась, что ты это скажешь.
— Ты на машине? — спросил я.
Она покачала головой.
— Нет. Меня подвез друг.
Я подумал: «Друг? Ну, конечно».
— Ладно. Тогда пойдем на выход.
Кто-то, наверное, скажет, что позорно зарабатывать деньги своим телом, но когда ты входишь в число тех, кто за это платит, да еще и ее любимых клиентов, то относишься к этому по-другому. По крайней мере, в процессе. А потом чувствуешь себя виноватым. Будто ты пописал на «Мону Лизу». Потому что эта девочка была из тех прекрасных темнокожих женщин, которые заслуживали чего-то большего, чем связь с тысячей мужчин и деньги, которых хватало только на еду и кофе по утрам. Она заслуживала чего-то хорошего. Например, мужа со стабильным заработком, с которым у них все было бы хорошо.
Но у нее этого не было. Когда-то мы с ней пытались начать какие-то отношения, а не просто менять деньги на удовольствие.
Нет, это было нечто большее, но у нас ничего не получилось. Она не знала, как отказаться от своего образа жизни. А я точно не подходил под описание «чего-то лучшего» для нее. Все, что у меня было, — это пара хороших костюмов, несколько двухцветных туфель, шляпа и автоматический пистолет сорок пятого калибра — такой, какой применяли на войне несколько лет назад.
Алма Мэй какое-то время сидела на наркотиках, и, несмотря на то что давно завязала, из-за них она сильно опустилась. Насколько я понимал, ей уже никогда было не выбраться из этой ямы, и наркотики теперь были ни при чем. Дело было во времени. Если не успеть вовремя выйти в открытую дверь, она закроется. Я это по себе знаю. Моя дверь закрылась какое-то время назад. Это постоянно меня бесило.
Мы сидели в моем шестилетнем «шеви» 48-й модели. Время от времени я что-нибудь в нем менял — новые шины, новое лобовое стекло, симпатичные накидки для сидений и все такое. Это был яркий и особенный автомобиль.
Мы ехали по автостраде, свет фонарей мчался по асфальту, отчего следы недавнего дождя блестели, как протертые колени старых штанов.
— Зачем я тебе нужен? — спросил я.
— Это не так просто объяснить, — ответила она.
— Почему именно я?
— Не знаю… Ты всегда хорошо ко мне относился, и мы когда-то встречались.
— Да.
— Что с нами стало?
Я пожал плечами.
— Просто все закончилось.
— Да уж. Иногда я об этом жалею.
— Я тоже много о чем жалею, — заметил я.
Она откинулась на сиденье, открыла сумочку, достала сигарету и зажгла ее. Затем опустила стекло. Она помнила, что я не люблю сигаретный дым. Мне никогда не нравился табак. Из-за него ты терял свой запах, от тебя плохо пахло, да и твое дыхание оставляло желать лучшего. Я ненавидел, когда моя одежда пахла табаком.
— Ты единственный, кому я могу об этом рассказать, — призналась она. — Единственный, кто выслушает меня и не подумает, что я под кайфом. Понимаешь, о чем я?
— Разумеется, детка.
— Ты считаешь, у меня не все в порядке с головой?
— Не-а. Ты, конечно, говоришь немного странно, но не так, как будто ты выжила из ума.
— Как будто пьяна?
— Нет. Как будто тебе приснился нехороший сон и ты хочешь кому-нибудь его рассказать.
— Ближе к истине, — заметила она. — Это не совсем так, но гораздо ближе, чем наркотики, виски или вино.
Алма Мэй жила на окраине города. Ее дом был единственной радостью в ее жизни. Это был не особняк, а маленький домик, компактный и светлый днем, покрашенный в ярко-желтый цвет с темно-синей отделкой. В свете луны он тоже смотрелся неплохо.
Алма Мэй работала без сутенера. Он не был ей нужен. Ее знали в городе, и у нее были свои клиенты. Однажды она сказала мне, что все они были надежными людьми.
Белые парни из другого места, из города Тайлер составляли где-то третью часть ее клиентов. Кроме клиентов, у нее была умершая мать, сбежавший отец и брат Тути, любивший путешествовать, играть блюз и выпивать. Ему всегда было что-то нужно, и Алма Мэй, несмотря на свои проблемы, умудрялась достать ему все необходимое.
Это была еще одна причина, почему нам с ней пришлось разбежаться. Этот брат был уже взрослым мужиком, жившим с их матерью и позволяющим кормить его с ложечки. Когда мама умерла, он, можно сказать, обанкротился. Алма Мэй заменила ему маму, поставляя ему виски и печенье, даже купила ему гитару. Он жил на ее деньги, полученные от клиентов, и его это нисколько не беспокоило. Но кое-что я должен признать. Этот парень отлично играл блюз.