Они ушли, очень довольные собой. Салли, подойдя к нам, спросила:
— Что это было, мистер Ловенстейн?
— Вымогательство, — ответил он. — Ты не волнуйся, голубушка, они тебе ничего не сделают. И ты не волнуйся, — сказал он, обращаясь ко мне. — Но сегодня я отвезу вас обоих домой.
И он нас отвез. Я не стал возражать. Я сидел на заднем сиденье, за спиной у Салли, и всю дорогу смотрел на нее и вдыхал запах ее волос сквозь тяжелый сигарный дым.
В тот вечер в своей маленькой квартирке я долго думал об этих парнях, чем-то напоминавших моего отца. Бахвальство, угрозы, самолюбование. Дрянные люди, которым нравится делать больно другим. Я беспокоился за мистера и миссис Ловенстейн, я беспокоился за Салли, и, врать не буду, я беспокоился за себя.
На следующий день я пришел на работу как ни в чем не бывало, и когда брал в буфете хот-дог — мой бесплатный обед, — ко мне подошла Салли. Она спросила:
— Эти люди, которые приходили вчера, они опасны?
— Не знаю, — сказал я. — Наверное, да.
— Мне нужна эта работа, — вздохнула она. — Я не хочу увольняться, но мне страшно.
— Понимаю, — кивнул я. — Мне тоже нужна работа.
— Ты остаешься?
— Конечно, — сказал я.
— Ты меня защитишь, если что? — спросила она.
С тем же успехом можно было попросить воробья вступить в драку с ястребом, но я кивнул:
— Даже не сомневайся.
Хотя надо было сказать совершенно другое. Надо было сказать, чтобы она сегодня же взяла расчет и начала искать другую работу, ведь все может закончиться очень плохо. Я знаю, как это бывает. Знаю не понаслышке.
Но, если по правде, я был эгоистом. Мне не хотелось, чтобы Салли уволилась. Мне хотелось, чтобы она оставалась рядом. Хотелось видеть ее каждый день, и в то же время я понимал, что вряд ли сумею ее защитить. Одних намерений мало. Берт всегда говорил, что благими намерениями вымощена дорога в ад.
В тот вечер после работы, когда Салли собралась идти домой, я сказал:
— Давай я тебя провожу.
— Мне в другую сторону, — ответила она.
— Ничего страшного. Я тебя провожу, а потом пойду домой.
— Ладно, — согласилась она.
По дороге Салли спросила:
— Тебе нравится работать киномехаником?
— Да.
— Почему?
— Неплохая зарплата, бесплатные хот-доги.
Она рассмеялась. Я добавил:
— И можно бесплатно смотреть кино. Я люблю кино.
— Я тоже.
— Наверное, это странно, но мне нравится, что я там один, у себя в кабине. Может, мне иногда и бывает одиноко, но не то чтобы совсем. Если мне надоедает смотреть один и тот же фильм или фильм мне не нравится, я все равно не скучаю. Читаю книжки. Хотя читаю я медленно. На одну книжку уходит несколько месяцев.
— Я читаю журналы и книги, — сказала она. — Недавно прочла «Землю»[55].
— Это здорово.
— Ты читал?
— Нет, я сам не читал. Но здорово, что ты прочитала. Я слышал, это хорошая книжка.
— Да, неплохая.
— Наверное, я все-таки предпочитаю кино, — сказал я. — Там больше действия, и история не тянется долго. Час или два, и ты уже знаешь, чем все закончится. Что мне еще нравится в моей работе — я смотрю на экран, на актеров в кино и знаю, что это я включил фильм. Что без меня ничего этого не было бы. Я вроде как бог у себя в кабине, и пока я не включу свой проектор, актеры не появятся на экране. Я как будто даю им приказ начать действие. Вызываю их к жизни. Звучит странно, да?
— Есть немножко, — согласилась она.
— Я вновь и вновь вызываю их к жизни, а на следующей неделе нам привозят новый фильм, и актеры из предыдущего для меня больше не существуют, но теперь у меня есть другие, и я вроде как за них в ответе. Я не управляю ими, они делают только то, что заснято на пленку, но без меня они не сделают вообще ничего. Пока я не включу проектор, кино не начнется. И если я вовремя не поменяю катушки, у них все застопорится.
— Интересная перспектива, — улыбнулась она.
— Перспектива? — переспросил я. — Мне нравится слово. Нравится, как ты говоришь.
Она озадаченно нахмурилась.
— Это обычное слово.
— Да, но ты знаешь слова, которых я не знаю. Или знаю, но не употребляю. Потому что боюсь, что произнесу их неправильно или не к месту и надо мной будут смеяться. Сейчас я боялся сказать «застопорится», поскольку не уверен, где тут правильное ударение, хотя само слово знаю. И то, что оно означает.