— Счастливого Рождества, — сказала она. — Что на тебе надето?
— Что на мне надето?
— Да.
Голос был незнакомым.
— Хм, серый костюм-тройка в полоску от Пола Стюарта из двойной камвольной ткани. Это что, какое-то обследование?
— Что еще?
— Синий шелковый галстук, черные носки, черные туфли. Почему ты спрашиваешь?
— До колен?
— Носки? Да.
— Это мило. Бьюсь об заклад, ты хорошо выглядишь.
— Я мог бы немного похудеть. Очень странно. Кто это?
— Об этом не беспокойся. Снимай.
— Что, носки?
— Нет, все.
— Кто это? — спросил я.
— Неважно, — сказала она. — Давай. Я уже голая. У меня очень красивое тело. Хочешь, я себя опишу? Буду описывать, пока ты раздеваешься. Ты уже твердый?
— Твердый?
— Твой член твердый?
— Нет. Но должен сказать, я немного вспотел.
— Серьезно? Это замечательно. Засунь руку в штаны, и, держу пари, ты быстро станешь твердым.
Он поправил галстук и расстегнул воротник. Он действительно вспотел.
— Это что, шутка какая-то?
— Конечно, нет.
— Люси? Это Люси?
Это было имя из далекого прошлого, единственное, которое пришло на ум. Это явно она. Это было в ее стиле — выбрать Рождество для такой шутки.
— Нет, меня зовут Джанет, — сказала она.
— Неужели это непристойный звонок?
— Не называй его "непристойным". Лучше этого не делай.
— Люси, это ты?
— Джанет, черт побери! Я же тебе сказала.
— Извини.
— Ты сейчас раздеваешься?
— Еще нет.
— Мне бы этого хотелось.
— С чего мне начать? — oн колебался.
— Это значит, что ты будешь сотрудничать?
— Наверное, да.
Почему бы и нет? — подумал он. Было Рождество, а у нее был очень приятный голос. — Интересно, как далеко она готова зайти?
— Вот здорово, — сказала она. — Не думала, что ты это сделаешь. Ты был не очень сговорчивым.
— Ты должна меня извинить. Просто такого у меня никогда не было… Я имею в виду, что все это для меня в новинку. Я не совсем уверен, что мне нужно делать.
— Тебе нужно раздеться, глупыш. Продолжай, а я пока буду описывать себя. Раздевайся так же, как если бы ты тащил меня в постель. У тебя уже встал?
— Пока нет.
— Об этом мы позаботимся. Ты где? Сидишь на кровати?
— Вообще-то, да.
— Ладно, снимай ботинки и носки и устраивайся поудобнее. Хочешь знать, как я выгляжу?
— Ну, да, мне интересно.
Она рассмеялась.
— Ты мне нравишься, — сказала она. — Мы обязательно хорошо проведем время. Теперь ты готов?
— Да.
— Ладно. Представь меня лежащей на кровати.
— А, вот ты где!
— Да.
— Я тоже.
— Хорошо. Итак, у меня длинные светлые волосы, зеленые глаза, изящный носик и, наверное, можно сказать, что губы у меня сладострастные. Я имею в виду — широкие.
— У тебя изящный носик?
Это ни о чем ему не сказало.
— Изящный, да. Слегка курносый. Вряд ли ты бы назвал его красивым.
— А веснушки у тебя есть?
— Нет. Хотя есть несколько штук сзади на плечах. А что? Тебя это беспокоит?
— Нет, мне всегда нравились веснушки.
— О, тогда все в порядке. У меня очень тонкие плечи и длинная тонкая шея. У меня длинные руки и кисти тоже. Ты знаешь, что сейчас делают мои руки? Можешь угадать?
— Расскажи.
— Играют с сосками. Соски становятся очень длинными и твердыми, когда я возбуждаюсь. А сейчас я очень возбуждена.
— Какого они цвета?
— Светло-светло-коричневые. И они прекрасно смотрятся на фоне моих бледных грудей.
— Ты играешь с обоими сосками?
— Да.
Он попытался представить себе это, но не смог.
— Как ты можешь это делать? — спросил он. — Я имею в виду, телефон…
Она рассмеялась.
— Я прижимаю его шеей к плечу, а руки у меня свободны. Теперь ты это представляешь?
— Уже лучше.
— Хорошо. Я провожу руками по своему телу, которое очень упругое и совсем не толстое. У меня большая твердая грудь и плоский живот, бледная упругая попка, крепкие бедра и стройные ноги. Тебе бы очень понравилось смотреть на меня. Действительно. Сейчас я провожу руками по груди, обводя соски кончиками пальцев, пощипывая оба соска, затем вниз по животу и по пупку, который, кстати, не выпирает, вниз по бедрам, которые я сейчас очень медленно раздвигаю, и по внутренней стороне бедер. И теперь они у меня прямо там, у меня… Ты скажи, где.