— Ладно, конечно. Но, Стеф?
— Что?
— Мы голые.
— Вот блядь.
Мы побежали в спальню, накинули халаты и вернулись в гостиную. Я как раз застегивался, когда услышал, как в двери поворачивается ключ. Первой вошла девушка из бара. Она взглянула на нас, и у нее отвисла челюсть. Другая девушка начала смеяться.
— Господи, Стефани, — сказала она. — Не слишком ли далеко ты зашла на этот раз?
Парень выглядел озадаченным.
Стефани только улыбнулась. Я не знал, что, черт возьми, делать. Та, что с ключами, подошла к Стеф. В ее глазах было что-то холодное, что мне не очень понравилось, и хотя она была очень красивой женщиной в длинной белой меховой шубе, обтягивающих джинсах и сапогах-скороходах, она выглядела угрюмой.
— Может, объяснишь? — спросила она.
Улыбка Стеф немного померкла.
— Пошли на кухню, хорошо? — сказала она. — Ты тоже, Джанет, если не возражаешь.
Мне было неприятно слышать этот тон. В нем было что-то почти покорное.
Они гурьбой удалились на кухню, оставив меня чувствовать себя глупо, стоя в халате с этим парнем в тройке в тонкую полоску. Он не выглядел совсем уж недружелюбным. И он выглядел так, словно не больше моего знал, то происходит.
Мы поговорили о погоде. Я уже несколько дней не выходил на улицу, так что мне было почти интересно.
Через некоторое время из кухни вышла Стеф, взяла меня за руку и повела в спальню. Я кивнул парню, а он просто тупо и растерянно смотрел на нас, как будто мы были парой ходячих презервативов или что-то в этом роде.
— Что, черт возьми, происходит? — спросил я ее.
— Послушай, — сказала она. — Я говорила тебе, что это шутка, но, может быть, надувательство — лучшее слово. Я знала, что они придут, но не ожидала их так скоро. Этот парень — адвокат, очень успешный, очень крупный, понимаешь? Лора, девушка в шубе, без ума от него. Они встречаются уже около месяца, и я думаю, что это серьезно. Дело в том, что Лора очень умная женщина, очень образованная, но знаешь, чем она зарабатывает на жизнь?
— Чем?
— Она стриптизерша. Вообще-то, танцовщица топлесс.
— Эта леди — стриптизерша?
— Танцовщица топлесс, да. И она неплохо на этом зарабатывает. Но все заработанное уходит на одежду, как видишь. Она живет в настоящем клоповнике. В течение многих лет единственными парнями, которые ей попадались, были пьяницы и придурки в баре и наркоман, который живет над ней. Клемент — первый по-настоящему респектабельный мужчина, которого она встретила за последние два года, Тони.
— Ну и что?
— Поэтому я сказала, что одолжу ей на время свою квартиру.
— Я ничего не понимаю.
— Я разрешила ей сказать Клементу, то это ее квартира. Он думает, что она редактор отдела мод в "Космо". Редакторы модных журналов не живут в местах, где канализация — это длинная резиновая трубка. Поэтому я сказала ей, что она может пользоваться моей квартирой в течение нескольких дней, пока не решит, как все ему преподнести. Это всего на несколько дней. Он любит ее. В конечном счете не важно, чем она занимается и где живет. Но она рассказала ему эту выдумку, и теперь ей придется придерживаться ее в течение нескольких дней.
— Я ей сочувствую. А мы где поместимся?
— Мы здесь незваные гости. Может, отправиться к тебе? Это было бы очень хорошей идеей на какое-то время.
— Э-э… У меня там гости. Они очень строгих правил, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Это выглядело очень неуклюже, но она на это купилась. Она улыбнулась.
— Я так же, как и ты не хочу иметь с ними дело, Стеф. Поверь мне. Думаю, нам лучше остаться.
— Ладно, — сказала она. — Поговорю с Лорой. Тебе лучше одеться.
Я оделся. Потом Стеф вернулась в спальню и сказала, что все в порядке, просто нужно не забывать притворяться, вот и все. Я задался вопросом, насколько хорошо, потому что я слышал голос Клемента на кухне, и он казался довольно расстроенным.
Шли недели, и мы почти не разговаривали. Я имею в виду, что мы со Стеф общались и делали то, что всегда, и делали это очень хорошо, хвала Господу, в маленькой спальне в задней части квартиры. Лора и Клемент тоже заговорили. Было слышно, как они трахаются и смеются в большой спальне. Иногда они спорили, что, я полагаю, было связано с тем, что мы тут жили. Но вчетвером мы почти никогда не разговаривали.