Она повернулась к нему, кипя от злости.
— Послушай, я не понимаю, что это было и я не хочу понимать. Ты почти убил меня. Ты псих, или что-то типа того. Слова, которые ты говорил…
— Что? О чём я говорил?
Она посмотрела на него в недоумении.
— Господи, Билл, неужели ты не помнишь?
А потом она почти не разговаривала с ним. Он пытался убедить ее остаться, дать ему еще один шанс. Но она не купилась.
— Ты говорил во сне, храпел, бормотал, вставал и разгуливал…
— Бормотал?
— …а под конец попытался меня придушить. Билл, тебе нужна помощь. Ты на ходу разваливаешься.
После этих слов она захлопнула дверь.
Печально. Энни, конечно, была глуповата, но она содержала дом в чистоте, занималась стиркой, а ещё ему нравился её суп из курицы.
Теперь Билл работал из дому.
Почему бы и нет? Он мог себе это позволить. Если тебя не ловят за руку, инсайдерский трейдинг приносит огромную прибыль.
В паузе между сиэнэновскими финансовыми сводками он встал и проверил своё отражение в зеркале. Его лицо выглядело чуть лучше. Потом он проверил тонометром давление, экран показал 135/75, в пределах нормы. В общем, он чувствовал себя неплохо, можно сказать, был на полпути к хорошему настроению, пока вдруг не вспомнил…
Слова, которые ты говорил…
Фраза преследовала его.
Так что же он сказал.
Около четырёх он принял душ и вышел на улицу. Он поймал такси и съездил в «Фотомагазин на 47-й улице», где молодой бородатый еврей-хасид продал ему микрокассетный диктофон с голосовым приводом Micro-25 за полцены. Вернулся домой. Никаких особенных приблуд у этой штуки не было — лишь кнопка ВКЛ/ВЫКЛ, проигрывание и перемотка. Микрофон был встроен в корпус. Парень из магазина сказал, что машинка начинает писать звук, только когда чувствует источник шума — там что-то вроде сенсора. Билл включил диктофон и лёг спать.
Зазвонил телефон.
Нет, не телефон. Квартирный домофон. Который сейчас час вообще? — подумал Билл спросонья и тут же подскочил, как ошпаренный. Что же, мать вашу, происходит?!! Он был промокшим до нитки. Неужели ему на колени вылили десять галлонов воды? Его пах был мокрым, простыни и матрас под ним пропитались влагой, и запах сказал ему все остальное. Билл обмочился прямо в постели, причём абсолютно монументальным образом. Всё из-за проклятого диуретика! — подумал он. Проклятый домофон продолжал пищать, орать на него. Судя по всему, сейчас было раннее утро. Он встал, шатаясь пересёк кухню и добрался до входной двери. Он поднял домофонную трубку и ощутил, что его руки очень влажные, покрытые потом до самых локтей.
— Да? — голос Билла опять звучал незнакомо.
Как будто он приходил в себя после долгой простуды или ещё какой болезни. Звук был почти на октаву ниже, чем обычно.
— Пожалуйста, прекратите стучать, мистер Дюмонт. Вы извините, но к нам поступают жалобы.
— Стучать?
— Да. И кричать тоже, уж простите.
Билл стиснул зубы.
— Кричать?
— Да, сэр. Если верить жалобам ваших соседей. А их немало.
— Что я кричал? — спросил Билл.
— Что-то насчёт блондинок. Так, по крайней мере, сказал один из соседей.
Потрясающе. Милли была блондинкой, одной из множества в его жизни. Одному Богу известно, о чём ещё он кричал.
— Не суть важно, мистер Дюмонт. Сейчас слишком рано для такого шума. Если вы не будете вести себя тихо — мне придётся вызвать полицию. И, кстати говоря, чем вы там гремите — собираете мебель, да?
Думай, думай.
— Полки собираю. Мне их сестра прислала из Северной Каролины. Нужно бы их собрать наконец. Кстати, она блондинка. Наверное, я немного на неё разозлился, когда пазы не совпали с болтами. Простите.
Довольно слабая отмаза, но лучше, чем ничего.
— Конечно, мистер Дюмонт.
Пауза.
— С вами точно всё в порядке?
— Да, всё хорошо и мне очень жаль, что я вас потревожил. Это больше не повторится.
— Ладно, мистер Дюмонт. Доброго вам дня!
Он аккуратно повесил трубку, стараясь не ударить ею о рычаг. Дьявол! Крики? Грохот? Он включил свет в гостиной и подумал, что мол, ничего, сейчас мы всё узнаем, вернулся в спальню, зажёг свет, достал диктофон и нажал на кнопку ПЕРЕМОТКА.
И впервые разглядел свои руки, свои предплечья.
Они были покрыты кровью. Не потом. Кровью. Часть уже успела свернуться, часть оставалась свежей — в особенности на костяшках. Он взглянул на изголовье кровати, на которой лежал диктофон, проматывающий плёнку. Потом он осмотрел кусок стены в полуметре от изголовья, прямо над прикроватной тумбой. Чего-то не хватало.