— Чертовски обидно, — говорила она, — что я ни с кем не могу найти общий язык. Ты — первый. Ты кажешься славным парнем.
— Ага. Ну, иногда. Может быть.
Славный парень — это были не те слова, с которыми Струп, как правило, чувствовал себя комфортно. И сейчас не чувствовал. Почти то же, что "сосунок".
— Думаю, это диссертация свела меня с ума. Что за тема, чтобы запереться с ней на два с половиной месяца, а? Меланхолия.
— Наверное, кто-то же должен.
— А ты знаешь, что диссертации разрушают многие браки? Это действительно так. Это очень распространенное явление. Много браков. Ты удивишься.
— С тобой все будет в порядке.
— Думаю, да. Ты прав. Как бы то ни было, завтра вечером я встречаюсь со своим психологом. В семь часов. Все, что мне нужно, так это продержаться до тех пор, вот и все.
— Все настолько плохо?
— Вот именно, — сказала она.
Квартира находилась в цокольном этаже. Двери открывались с большим трудом. Струп стоял на верхней ступеньке и наблюдал за женщиной. Наконец она открыла обе половинки двери, оказалась внутри и повернулась к нему. На мгновение она показалась ему почти трезвой.
— Черт возьми, конечно, все так плохо. Думаешь, мне понравилось отрывать тебя от другой женщины? И еще от одной, с которой ты, вероятно, живешь? Когда я в полном дерьме, а ты делаешь это только для того, чтобы посмеяться надо мной? Никому не нравится кого-то упрашивать. Козел!
Струп просто стоял. Наконец она покачала головой.
— Извини. Господи. Ты можешь зайти и просто посидеть со мной немного?
Она посмотрела на него, но он ничего не сказал, и она пожала плечами.
— Я набралась и, вероятно, отвратительна. Поступай, как знаешь. Зайдешь или нет?
— Зайду, — сказал он.
Квартира была чистой, но маленькой и затхлой, с запахом кошачьей мочи. У нее были кошка и дворняжка, и они обе привносили свои запахи. На стенах висели фотографии животных и плакаты. Людей на них не было. Это была комната одинокой женщины. Посреди комнаты стоял письменный стол с пишущей машинкой и с пепельницей, полной окурков. Рядом со столом большая стопка книг. Ни телевизора, ни стереосистемы, ни радио. Только животные и место для работы.
Она сделала растворимый кофе. Струп сел под портретом карликового шпица. Она сказала ему, что ее зовут Ди-Ди, а он спросил, как ее назвали при рождении, и она ответила:
— Диана.
Тогда он сказал, что будет звать ее Дианой. Ди-Ди — дебильное прозвище, которым называл ее мудак-папаша в детстве, и это, наверное, было смешно, когда она вертелась вокруг вдрызг пьяного отца, выглядя как побитая курица, а он называл ее Ди-Ди. Струп спросил, всерьез ли она сказала, что покончит с собой, если не найдет работу. Она сказала, что в тот момент так и было. Ей нужны деньги, а она проделала всю эту работу, эту диссертацию, не получив за нее ни цента. Черт возьми, ей пришлось заплатить за привилегию работать до полусмерти.
— Это несправедливо, сказала она.
Теперь все, что ей нужно, — это приличная дневная плата за приличную дневную работу.
Струп пожелал ей в этом удачи.
Он пил кофе и думал, как странно, что он сидит здесь. Пьяная, она была непривлекательна для него, но он ее слушал. Ему нравилось слушать, ему было интересно.
И, может быть, в каком-то смысле она не была такой уж непривлекательной. Делать это с пьянчужкой всегда не весело, он не думал, что захочет делать это с ней. Но он не считал ее обычной пьянчужкой. Может, потому, что она попросила его о помощи, и это было просто и легко для него. Прогулка домой, небольшая компания. С Карлой все было не так. Их отношения никогда не были такими простыми и прямолинейными. Струп никогда не знал, что, черт возьми, дать Карле, никогда не знал, чего, черт возьми, она хочет. И она почти никогда не говорила об этом. Во всяком случае, не прямо. Он должен был интуитивно все понимать. Что же касается интуиции, то вместо мозгов у него было дерьмо.
Давненько он не чувствовал себя таким… полезным. Он ведь может торчать здесь, пока она не заснет, так ведь? Конечно, может. В ее состоянии она все равно долго не продержится, а там его не ждало ничего чертовски важного. Разве что девушка в блузке с глубоким вырезом. И, может, ему действительно повезет, и она все еще будет там, когда он вернется.