находилась могила с грубо отлитым цементным обелиском. Под ним покоились останки советских воинов, погибших в последнюю войну. Коля, Лариса и другие комсомольцы колхоза решили организовать поиск героев, узнать их имена.
Я предложил вовлечь в это мероприятие моего подопечного Славу Крайнова. Вот об этом и надо было поговорить с Ларисой.
Коля, конечно, ничего не знал. Откуда ему было знать, что произошло вчера на автобусной остановке?
– Завтра скачешь? – спросил он у Ларисы.
Она резко ответила:
– Ну что пристали? Почему это всех так интересует?
– Ты не кипятись, – успокоил ее Коля. – А интересует потому, что честь колхоза…
– Как будто на мне свет клином сошелся. Честь колхоза! А может, я чувствую, что завалюсь? – Лариса осеклась.
Наверное, поняла, что так нельзя было говорить Катаеву, человеку мягкому и доброму.
Но Коля не обиделся.
– Держись, хохол, – казаком будешь, держись, казак, –
атаманом будешь, – со смехом сказал он. – А мы к тебе, ежели по-честному, зашли поговорить о другом.
– Некогда, ребята, спешу… – сказала Лариса.
– Тогда извини, зайдем в другой раз. – Коля театрально склонил голову.
– Честное слово! На конеферму надо.
– Все-таки скачешь? – подмигнул Катаев.
– Придется, – вздохнула Лариса.
– Может, подвезти? – неуверенно предложил я. – Мне как раз в ту сторону…
– Хорошо, – согласилась она, тряхнув головой.
И я вдруг отчетливо понял, что она бросает кому-то вызов. Меня это устраивало. Меня все устраивало, только бы побыть с ней вместе…
Я выбрал самый далекий путь. И ехал так медленно, что, наверное, отправься она к своему Маркизу пешком, добралась бы раньше.
По обеим сторонам дороги колосилась пшеница. Ее волны шелестели от горячего ветра.
– Дима, вы завтра будете в районе? – спросила она.
– Не знаю, – ответил я равнодушно, а сердце радостно стучало в груди.
– А я думала, вы увлекаетесь лошадьми, – разочарованно произнесла она.
– Конечно, увлекаюсь, – быстро согласился я, испугавшись переборщить в своей игре. – Знаете, я ведь всегда на службе… Какое-нибудь происшествие…
– Да, вам нелегко, – подтвердила она.
Я был благодарен ей за то, что она умолчала о Герасимове и все же сказала об этой истории. Тактично и сочувственно…
– Люди не всегда понимают.
– Кому надо, понимают, – сказала Лариса. – Девчата за вас горой…
Для меня это было ново. Видя мое смущение, Лариса сказала:
– Вас это удивляет?
– Не думал об этом.
Она испытующе посмотрела на меня:
– Все девчонки мне уши прожужжали про вас…
Мне стало тоскливо. Потому что она говорила об этом с каким-то равнодушием.
– Интересно, кто? – Я тоже решил играть в равнодушие.
– Многие…
И чтобы не говорить свое, я прочел на память Есенина: Не жалею, не зову, не плачу.
Все пройдет, как с белых яблонь дым…
– Я тоже люблю Есенина, – сказала Лариса.
Мы выскочили на бугор. Поле осталось позади. Уже видны были конюшни.
– Я скоро буду возвращаться. Заехать? – спросил я.
– Спасибо, Дима. Обратно я верхом. Возьму Маркиза на ночь к себе. Чтобы утром не тащиться за десять километров. И своим ходом – в район.
Она вылезла из коляски мотоцикла.
– Дима, приезжайте завтра на скачки, а? Поболеете за меня.
– Постараюсь, – сказал я и поехал дальше.
Я долго не оборачивался. Но все же не удержался.
Лариса смотрела мне вслед, затенив ладонью глаза от солнца.
Я сделал крюк по степи и вернулся другой дорогой в станицу.
…Вечером она проехала по Бахмачеевской на своем красавце. Бабки провожали взглядами ее стройную фигурку, обтянутую жокейской формой, и качали вслед головами. Не знаю, одобрительно ли. Мужчины обсуждали коня. Маркиз был чудо! Вечером, в свете зари, он словно светился розовым и шел красиво и гордо, переступая тонкими ногами, словно знал себе цену. Ничего не скажешь –
Маркиз!
Чава зачем-то тоже был на центральной усадьбе.
Расфуфыренный, в выходной рубашке и сапогах. Его ремень был отделан серебряными украшениями. Чава был с цыганом, одним из тех трех, которые имели какое-то дело к
Нассонову, но дело не получилось, над чем подтрунивал парторг Павел Кузьмич.
А я все раздумывал и раздумывал над словами Ларисы и ее поведением там, среди желтого моря хлебов, и совершенно не понимал, играла она со мной или нет.