У невесты во дворе – дым коромыслом.
Вдоль забора сколочен длинный стол, уходящий за дом.
Женщины хлопотали у большой русской печи и возле костров, на которых кипели огромные черные, прокопченные котлы. Сновали туда-сюда детишки, выполняя разные мелкие поручения; ржали кони, привязанные прямо на улице.
Какой-то парень с всклокоченной шевелюрой, с окровавленными по локти руками кричал хриплым, срывающимся голосом и размахивал внушительным мясницким ножом.
На широкой деревянной софе высилась гора выпотрошенных и ощипанных кур и уток, алели большие ломти говядины. Все это быстро исчезало в котлах и в печи.
Я сам постепенно заражался всеобщим возбуждением
Что бы там ни было, хоть посмотрю на цыганскую свадьбу.
Народ прибывал прямо на глазах.
Улица была запружена автомашинами, мотоциклами, двуколками, лошадьми. Со всей округи сбежалась пацанва.
Она облепила забор и во все глаза смотрела на разнаряженных гостей.
Арефа отвел меня в сторонку.
– Давай присядем.
Мы нашли укромное местечко и устроились на толстом бревне. Я чувствовал, что Денисова тянет поболтать со знакомыми, которые при встрече с ним выражали бурную радость. Но он не решался оставить меня одного.
Мы томились на своем бревне, разглядывали гостей и в основном молчали. У меня все время рвался с языка один вопрос к Арефе. Я сдерживался, сдерживался, но все-таки спросил. Тем более, случай был вполне подходящий.
– Арефа Иванович, почему вы против женитьбы Сергея? Он покачал головой.
– Это кто тебе сказал?
– Слышал…
– Я в его годы уже разошелся с женой. Вернее, она от меня ушла. – Он засмеялся. – Ушла, и я ничего не мог поделать. Мучился, как дитя, оторванное от мамки. Мне было восемнадцать лет. Мы прожили три года.
– Так это вы, значит…
– Да, да, я женился в пятнадцать лет. Жена – на шесть лет старше меня. Но я ее очень любил. Чуть не помешался.
В нашем народе рано женились. Можно сказать – детьми…
Это теперь считается рано. Потому как сперва надо закончить образование, там, глядишь, – армия. Хлеб насущный нынче зарабатывается какой-то специальностью. А она требует учебы. Еще положение нужно, крыша над головой, хозяйство. А в таборе мы были вольными птицами. Что найдем, то и поклюем. Никакой специальности, места обжитого не надо. И женись себе, когда захочется… С этой стороны я не против женитьбы Сергея.
Какая никакая, а крыша у него есть. Я имею в виду мою хату. Потеснились бы первое время. Помог бы ему свое хозяйство наладить. А на хлеб он зарабатывает хотя бы и в нынешней должности. Но выбор с умом надо делать…
– Значит, вы выбор его не одобряете?
– А ты сам, Дмитрий Александрович, небось удивлялся: как это образованная девушка водится с неотесанным парнем. Скажи, думал?
Он не назвал имени Ларисы, но отлично знал, что я прекрасно понимаю его.
– Образование – дело наживное. В наше время не хочешь, за уши затянут куда-нибудь учиться.
– Не всякий, кто прошел учебу, уже человек. Много у нас еще для формальности делается. И вообще говорю: Сережка – мой сын, но ведь я его знаю. Тесать его еще надо и строгать… и учить. Потом посмотрим. Может быть, она его и подстегнула бы, но на таких началах им было бы очень трудно… Не хочется, чтобы сразу комом пошло.
Зара моя, та ни в какую и слышать о ней не хочет. Вплоть до того, что, говорит, копейки не даст. Деньжата у Зары есть. Копит. Думает, может, вдовой останется. Но я ей этой радости не доставлю. – Арефа улыбнулся, обнажив свои крепкие белые зубы. – Конечно, дошло бы дело до свадьбы, я бы с Зарой не советовался…
Почему все-таки Арефа избегал называть имя Ларисы?
Может быть, догадывался о моих чувствах?
Вдруг с улицы послышался шум и радостные выкрики.
Грянули гитары и хор нестройных голосов… Мы с Арефой подались ближе к калитке, которую обступили гости.
К воротам подъехала тачанка, на рессорах, устланная ковром. Коренная лошадь смотрела прямо вперед, пристяжные воротили от нее лоснящиеся, вычищенные морды в стороны. Прямо как на картинке. В их гривы были вплетены ленты и цветы.
Еще сильнее зазвенели струны, и человеческая толпа расступилась коридором, пропуская молодых в сопровождении дружков жениха и невесты.
Васька был в дорогом черном костюме, отлично сидевшем на нем, лакированных туфлях.
А невеста! Невеста была ослепительно красива. Белое платье, воздушная фата и черные прямые волосы, обрамляющие смуглое лицо.
Я вспомнил свое впечатление, когда впервые увидел