— Наши идентификационные коды! — крикнул он остальным. Его раскрасневшееся лицо было покрыто испариной, но в целом это был типичный Джейк, который никогда не суетился и не знал, что такое паника. — Сверху маски есть клавиатура.
Пока одни ребята отчаянно пытались нащупать клавиатуру, другие обступили Илэйн, подняв к ней свои сверкающие титановые лица.
— По очереди, по очереди, — командовала она.
Она помнила наизусть все их персональные коды, но руки её тряслись и ей приходилось напрягаться, чтобы нажимать малюсенькие кнопки правильно. Она представить не могла, как Джейк мог справиться, не глядя. Но таков был Джейк.
Некоторые мальчишки — те, что первыми избавились от масок — обступили Чарли, галдя одновременно:
— Всё закончилось?
— Нет, болван, его глаза всё ещё светятся. Он в глубоком трансе.
— Что он делает?
— Видел, как ей прилетел камень прямо над глазом? А затем в рот — хрясь! Видал кровищу?
— Как, по-вашему, что они сделают с Чарли? Думаете, они обнулят его лобную долю?
— Наверняка. Это как минимум. Возможно, и вовсе его прикончат.
— Кровищи-то сколько? Вы видели?
Ллойд, бледный и напряжённый, приоткрыл одно из окон и высунулся наружу, разглядывая землю внизу.
— Она снаружи. Направляется к своему транспорту.
Мальчишки кинулись к окнам, чтобы тоже посмотреть.
— Ой-ой, она упала.
— Она ранена.
— Нам достанется. На этом корабле есть штурмовой отряд. Легионеры, пребывающие в полной боеготовности. Они обнулят все наши задницы.
Джейк опустился на колени перед Чарли и взял его за руки.
— Чарли, — позвал Джейк. — Чарли, послушай меня.
Джейк был совершенно спокоен. Он будет спокоен, даже если небо обрушится на мир горящими осколками. Если кто и способен достучаться до Чарли в подобный момент, так это Джейк.
— Смотрите! — воскликнул Милашка Бенджамин дрожащим голосом. — Стена!
Илэйн выглянула в окно.
Офицер Джексон стояла во дворе. Пылевые вихри вились у её ног и уносились прочь по голой земле. Крупный кусок серого камня валялся в пыли у её ног, наполовину зарывшись в грунт, как будто только что рухнул с огромной высоты, приземлившись прямо перед ней. Офицер Джексон, согнувшись, взирала на стену и на стоящую за ней бронированную машину. Её транспорт располагался всего в каких-то полутора десятках метров, но Джексон не пыталась приблизиться к машине.
Стена. Шестиметровый отрезок стены дрожал. Каменные блоки, уложенные впритык, яростно тряслись, а затем прямо на глазах у Илэйн один из них подскочил высоко в воздух, взмыв вверх идеальной формы параболой и нырнув вниз. Джексон бросилась влево, распластавшись на твёрдом грунте, когда двадцатикилограммовый кусок песчаника рухнул на то место, где она только что стояла.
Вскочив на ноги, она побежала к проёму в стене, ведущему в нож-траву. Джейк мельком выглянул в окно, а затем снова уставился на Чарли.
— Не обязательно это делать. Ещё не всё потеряно, — сказал Джейк.
— Я люблю тебя, Джейк, — ответил Чарли, отрешённо таращась в ночь за окном.
Ещё один блок, взмыв в небо, рухнул за спиной офицера Джексон, и ещё один, едва не зацепив её слева… артобстрел гнал её прямо на нож-траву. Гигантское пыльное поле вздымалось и бурлило волнами под натиском нарастающего ветра. Илэйн слышала ветер из окна — Влад открыл окно нараспашку и они с Каттером высунули головы наружу — зловещий, иноземный вой.
— Да, — торопливо продолжил Джейк. — Я тоже тебя люблю, Чарли. Именно поэтому я хочу, чтобы ты остановился.
— Нет. Не могу. Мне не угнаться… Я устал пытаться. Палки и камни. Луна повержена. Луна… Лу…
Джексон добралась до травы, углубившись на пару шагов в поле, прежде чем замедлить бег. Ветер нещадно хлестал Джексон травой, доходившей ей до пояса. Повернувшись, она попыталась вернуться обратно, а острые, как лезвия, стебли травы хлестали её по бёдрам и подтянутой попке. Джексон удалось сделать два шага, когда огромный кривой валун обрушился с неба прямо ей на голову, сбив её с ног. В тот же миг доносящийся из окна истеричный вой затих, и Илэйн поняла, что это был не ветер, а вопли Джексон.
Последовала гробовая тишина. Миниатюрные вихри кружились по переднему двору. Мальчики потрясённо застыли. Стена перестала трястись и теперь была совершенно неподвижна.