Он перевёл взгляд с растерзанного кота на Денниса, глаза блестели от слёз.
— Я нашёл его таким, — слабо махнул рукой Деннис.
— О, Генерал. О… Спустись сюда.
Старик прохромал мимо Денниса к дереву, потянулся, чтобы взять кота на руки. Скользкие петли кишок свесились ему на запястье. Он, казалось, не обратил внимания. Как и на мух, уже ползущих по бороде. Он посмотрел на Денниса и покачал головой.
— Думаешь, это те паршивые пацаны? Тут есть парочка — они друг друга подбивают ко мне приставать. Как-то раз украли мой велосипед, пока я в туалете «Мобила» сидел. А в другой раз подкрались, когда я спал, и написали у меня на лбу «ТРАМП 2020».
Он откинул волосы, показывая морщинистый, обгоревший лоб. Деннис не увидел там никаких надписей и подумал, не вспоминает ли старик что-то, случившееся лет пять назад.
— Думаешь, они это сделали?
— Не, чувак, — сказал Деннис, и следующие слова вырвались у него так неожиданно, что он сам удивился сильнее, чем бродяга. — Думаю, это дерево.
Тот воспринял это довольно спокойно.
— Да? — рот его остался приоткрыт, раздавленный кот по-прежнему в руках. Он повернул голову, уставившись на сикамор тусклым, ревматическим взглядом.
— Да, — сказал Деннис. — Я за этим деревом примечал. Раньше оно было вон там, за кустами. Впервые я его увидел, когда искал, где бы справить малую нужду. Заметил, потому что кто-то воткнул в ствол старый складник — нож бойскаута, еще с тех времен, когда бойскаутам вообще давали ножи.
— Теперь не дают? — встревожился бродяга. Он гладил позвоночник мертвого кота, и от этого жеста Денниса тошнило и грустило одновременно.
— Не знаю, может, дают. Но я точно знаю, что это то же самое дерево, чувак. На том, что я видел, на стволе были выцарапаны граффити — про какого-то парня по имени Трой и его отца. А теперь дерево тут, и это точно оно, потому что граффити те же. Иди, посмотри!
Бродяга покорно разглядывал следы на оголенном участке коры. Деннис вдруг сообразил, вытащил телефон из кармана и сделал несколько снимков.
— А нож куда делся? — спросил бродяга.
— Я забрал его домой. Подумал, может, коллекционная вещь. Но вот, смотри — видишь, где он был воткнут?
— Хм, — кивнул бродяга. — Наверное, поэтому оно двигается. Нож ранил его, и оно не могло уйти. А теперь заживает.
Деннису не понравилась эта идея, высказанная с невозмутимым любопытством. Полный бред — хотя, если подумать, не больший бред, чем утверждать, будто сикамор пробирается сквозь лес.
Бродяга покачивался, прижимая кота.
— Может, оно не хочет, чтобы люди видели, как двигается. Может, поэтому расплющило моего кота. Чтобы не осталось свидетелей.
Он посмотрел на Генерала, лицо его исказилось, и Деннис на секунду подумал, что тот снова заплачет. Но старик поднял глаза.
— Знаешь, бывают радиовышки под деревья. Замаскированные. Думаешь, оно из таких?
Деннис скосил глаза на сикамор: сухая гниль, кора, похожая на кожу слона.
— Нет. Уверен, настоящее.
Корневая система все еще торчала из земли, хотя уже не так зияла, как раньше, а корни змеились по лесной подстилке.
— Я бы не исключал, братец, — сказал бродяга. — Может, там внутри сидит кто-то, кто ненавидит котов. Может, там есть место для оператора. Может, его сейчас нет, но это не значит, что он не вернется.
Он вытянул шею, оглядывая лес, будто водитель сикамора мог вот-вот выйти на тропу.
— Эй! — Денниса осенило. — Что, если ты сегодня зависнешь тут и последишь? Я дам тебе двадцать баксов, чтобы ты сегодня ночью присмотрел за деревом.
Когда бродяга не ответил сразу, он добавил:
— И еще двадцать завтра, если расскажешь, что оно делает ночью. Я вот что не пойму: как оно вырывается и уходит, не оставляя следов?
— Мне надо похоронить кота, чувак, — сказал бродяга.
— Я знаю. Я это уважаю.
— Думаю, в «Данкине» дадут коробку. Там есть толстушка с фиолетовыми волосами, она ко мне добра. Подкидывает несвежие пончики в конце смены. И она обожала Генерала. Наверное, расплачется, когда узнает.
Глаза бродяги заблестели.
— Держу пари, сегодня она даст мне сэндвич за просто так, из-за Генерала. Она симпатичная, знаешь ли. И не была бы такой толстой, если бы не работала в «Данкине». Это место отравляет молодую плоть.
— Ага, — сказал Деннис, подумав, что это самый долгий разговор за всю неделю.
— Двадцать баксов? — переспросил бродяга.
— И двадцать завтра. Как тебя зовут?
— Разве это важно?
Деннис признал, что нет.