— Например?
— Когда я приехал, дверь открыл его старший брат. Парень был полураздет; думаю, они живут вместе. Так вот, этот брат — не хочу показаться бестактным — ошеломляюще толст. С ног до головы в татуировках. На животе у него красовалась ветряная мельница со свисающими с лопастей полуразложившимися трупами. А на спине я углядел татуировку эмбриона с длинными клыками и черными пятнами вместо глаз. Ах, да, в руке у зародыша был скальпель.
Эдди неуверенно засмеялся.
— Впрочем, в итоге он оказался неплохим парнем, — продолжил Нунан. — Вполне дружелюбным. Угостил меня содовой, и мы уселись на тахте перед телевизором. Что самое забавное — прямо во время разговора, пока я рассказывал о буче в университете, Питер, усадив брата на пол, проколол ему ухо под пирсинг.
— То есть?
— Клянусь! Я выдаю подробности, а Питер тем временем втыкает ему раскаленную иглу в верхнюю часть уха. Кровищи было — не поверите! Когда толстяк поднялся, мне показалось, что ему пуля попала в висок — такое открылось кровотечение. Помните финал «Кэрри», где героев облили кровью из ведра? А этот встает и предлагает мне еще кока-колы…
На этот раз они расхохотались в унисон. Немного помолчали, и Нунан неожиданно выпалил:
— Они смотрели передачу про Джонстаун.
— Что?
— По телевизору шел документальный фильм про тот поселок во Французской Гайане, где сотни людей добровольно ушли из жизни. Пока мы общались, а Питер дырявил брату ухо, звук он выключил. По экрану бежали кадры с улицами, полными трупов, с птицами, рвущими останки… — Нунан тяжело сглотнул. — По-моему, это была запись из их домашней видеотеки — похоже, пленку парни закольцевали. Уставились в телевизор, словно зомби.
Вновь повисла тишина. Очевидно, Нунану стало неловко за свой рассказ. Вероятно, Килрю искал вдохновение, с невольным уважением подумал Эдди.
— Считаете, что «Мальчик с пуговицами» — выдающийся образец современной литературы? — поинтересовался Нунан.
— Именно так.
— Не знаю, что скажет Питер по поводу включения «Мальчика» в антологию, но мне это было бы очень приятно. Надеюсь, я вас не слишком напугал.
— Я не из пугливых, — улыбнулся Эдди.
Бойд из университета мало чем помог.
— Питер рассказывал, что его брат занят на площадке коммунального строительства в Покипси. То ли там, то ли в Ньюберге. Питер вроде хотел к нему присоединиться. Подобная работа неплохо оплачивается, и, если уж ты попал в эту сферу, никто тебя не уволит. Можешь быть маньяком-убийцей — кого волнует?
Услышав про Покипси, Эдди заинтересовался. На конец месяца в городке был запланирован небольшой конгресс для авторов, работающих в жанре фэнтези — то ли «Темный ВандерКон», то ли «Темный ДримКон». Да хоть «МастурбатКон» — неважно. Важно, что Эдди приглашали поучаствовать, а он плевать хотел на поступающие от организаторов письма. Его больше не интересовали незначительные конгрессы, да и со временем не складывалось — поджимали сроки на работе.
Впрочем, он каждый год посещал Всемирную премию фэнтези, старался не пропускать летний лагерь «Камп НеКон», не брезговал и некоторыми регулярными встречами по интересам. Подобные конвенты были частью работы, от которой он пока не отмахивался — туда приезжали приятели, да и Эдди в глубине души любил такие мероприятия. Там пробуждались приятные воспоминания.
Как-то он встретил на одном из конгрессов человека, предложившего купить первое издание «Я люблю Гейлсбург весной». Эдди давным-давно забыл о существовании этого произведения, однако, глянув на хрупкие пожелтевшие страницы, пропитанные ароматами бабушкиных чердаков и многолетней пыли, замер. На него нахлынули пережитые в детстве чувства. Он читал этот сборник в тринадцать лет и целых две недели жил в состоянии восторга: выбирался из спальни на крышу, лишь бы не расставаться с книгой, не слышать, как бранятся и дерутся родители. Эдди до сих пор помнил запах шершавой, раскаленной от солнца черепицы и далекое жужжание газонокосилки. А лучше всего отложилось в памяти счастливое удивление после невероятного романа Джека Финнея «Десять центов Вудро Вильсона».
Эдди позвонил на стройку в Покипси; звонок перевели на отдел кадров.
— Килрю? Арнольд Килрю? Его сократили с полгода назад, — уведомил мужчина с пронзительным и в то же время хриплым голосом. — Вы ведь представляете, насколько сложно здесь добиться увольнения? Это первый человек за многие годы, которого мне пришлось отпустить. Арнольд скрыл свое уголовное прошлое.
— Нет, меня интересует Питер Килрю, вероятно, они братья. Не припомните, этот Арнольд — толстяк, покрытый татуировками?