— Открой, — попросил я.
От волнения она не сразу справилась с задвижкой.
— Боже мой. Боже мой. Боже мой. Как у тебя так получается?
— Сам не знаю. Позволь войти?
Я оперся на подоконник, развернулся, так что одна рука была в комнате, а ноги снаружи.
— Не могу поверить, — сказала она.
— Это правда.
— Но как?
— Не знаю. Честно. — Я поднял с полу накидки. — Так уже однажды было. Давно. Помнишь мое больное колено и шрам на груди? Я еще рассказывал, что упал с дерева.
Лицо Энджи выражало удивление… и понимание.
— Это когда ветка сломалась, а ты не упал. То есть не сразу. Остался в воздухе. Ты был в волшебной накидке и потому не упал.
Она все знала! Знала, а ведь я ей не рассказывал. Выходит, я умею летать, а она — читать мысли?
Энджи заметила мое недоумение.
— Мне Ники рассказал. Он видел. Он настолько впечатлился, что и сам захотел попробовать, и упал, и поэтому у него такое лицо. Мы разговаривали, и речь зашла о том, почему у него вставные зубы. Ник сказал, что был тогда ненормальный. Ну, и ты тоже.
— И когда он тебе это рассказал?
Мой братец вечно страдал из-за своего лица, особенно рта, и никому не признавался, что у него вставные зубы.
Энджи покачала головой.
— Не помню.
Я развернулся, положил ноги на столик.
— А хочешь попробовать полетать?
Вид у Энджи был совершенно озадаченный. Она наклонила голову, прищурилась.
— Как тебе удается? Ну, серьезно.
— Говорю же, это все накидка. Не знаю, в чем дело. Может, она волшебная. Надеваю — и могу летать, вот и все.
Энджи коснулась моего виска, и я вспомнил про маску из помады.
— А намазался зачем?
— Я так красивей.
— Черт, да ты ненормальный. А я с тобой два года прожила! — Энджи, однако, смеялась.
— Хочешь полетать?
Я полностью вдвинулся в комнату, уселся на столик, свесив ноги.
— Садись ко мне. Покатаю тебя по комнате.
Энджи посмотрела на мои коленки, потом в глаза. Недоверчиво улыбнулась.
За окном пробежал ветерок, поболтал накидкой. Энджи вздрогнула, обхватила себя руками. Сообразив, что раздета, она сдернула с влажных волос полотенце и сказала:
— Погоди минутку.
Подойдя к шкафу, она принялась копаться в ящиках. Из телевизора послышался жалобный стон, и я посмотрел на экран. Тюлень кусал за шею другого тюленя, кусал яростно, а его жертва стонала. Диктор объяснял, что доминантные самцы пытаются убрать с дороги соперников, желающих спариться с той же самкой, и для этого применяют оружие, данное им природой. На снегу были брызги крови, ярко-красные, словно клюквенный сок.
Энджи кашлянула, чтобы меня отвлечь. Губы у нее были сжаты, уголки их опущены, взгляд сердитый. Да, я обычно мгновенно отключаюсь от всего и утыкаюсь в телик, даже если показывают что-то совсем неинтересное. И ничего с этим не поделаешь. Вроде как я — положительный полюс, а телевизор — отрицательный. Вместе мы образуем электрическую цепь, и то, что за ее пределами, не имеет значения. Так же у меня было и с комиксами.
Заправляя влажные волосы за ухо, Энджи послала мне озорную улыбку, словно только что не смотрела на меня с порицанием. Я откинулся назад, и она неловко залезла ко мне на колени.
— И почему, интересно, мне кажется, что сидеть у тебя на коленях — какой-то изврат?
Я притворился, будто хочу ее ссадить.
Она сказала:
— Если и упадем, то…
Я соскользнул со столика в воздух. Качнулся вперед, качнулся назад, и Энджи обхватила меня за шею и вскрикнула — радостно и испуганно.
Хотя я не силач, мне было нетяжело; я словно сидел в невидимом кресле-качалке, а она у меня на коленях. Правда, центр тяжести теперь сместился, и я потерял устойчивость, стал как перегруженная лодка.
Облетев кровать, я поднялся выше, затем опустился. Энджи то вскрикивала, то смеялась.
— Это просто безумие… — начала она и осеклась. — Господи, никто даже не поверит. Ты понимаешь, что станешь самым известным человеком в истории?
Энджи смотрела на меня, и глаза у нее сияли в точности как раньше, когда я говорил про житье на Аляске.
Я направился к столику, будто на посадку, но пролетел мимо и вылетел в открытое окно.
— Стой! Ты куда?! Господи, холодно же!
Она так крепко сжимала мне шею, что стало трудно дышать.
Я поднимался к серебряному серпу месяца.