Чем больше майор Попель вдумывался, тем сильнее убеждался, что взрыв могли устроить только те, кого обер-лейтенант Клемм взял на борт своей машины в русском тылу. Ну, а куда они делись потом? Где самолет Клемма делал посадку, прежде чем приземлиться в Ромитэне?
Погода в ночь полета по всей Германии стояла ясная, и заблудиться, случайно сбившись с курса, было невозможно. И сам Клемм и его второй пилот Эрве были опытными летчиками, мастерами ночных полетов. Все наблюдатели в окружности Ромитэна говорят, что самолет шел уверенно по курсу, и так же уверенно он сделал посадку на аэродроме. Значит, летчик прекрасно ориентировался. Но почему же к аэродрому самолет подошел не с юго-востока, как ему полагалось, если он случайно миновал Котбус, а с северо-запада? Он прошел почти тем же курсом, каким через четверть часа прошли советские бомбардировщики, бомбившие автостраду. Нет ли тут какой-либо связи?
Майор Попель раздраженно поднялся, сел в постели и, взяв со столика массивный серебряный портсигар, закурил. Он уже не раз и не два продумывал все вероятные причины происшествия, имевшего своим конечным результатом исчезновение диверсионной группы, гибель самолета Клемма со всем экипажем и взрыв восьми тяжелых бомбардировщиков.
Майор был опытным работником гестапо, имевшим то, что одни называют интуицией сыщика, а другие — нюхом ищейки. Термины зависели от того, кто определял таланты майора: его сослуживцы или его жертвы. В глубине души майор чувствовал, что произошел провал. Он догадывался, что это дело навсегда останется для него уравнением со многими неизвестными, что более могучая и талантливая сила перепутала все расчеты немецкой военной разведки, уничтожила диверсионную группу и дерзко использовала немецкий военный самолет в своих собственных интересах.
Догадываясь об этом, майор Попель даже самому себе не хотел признаться в провале и тщетно ломал голову, перетасовывая факты в разных комбинациях, в тщетной попытке найти другое правдоподобное решение. Однако факты упрямо приводили майора к выводу, что самолет обер-лейтенанта Клемма привез из советского тыла не фашистских диверсантов, а русских разведчиков, и высадил их где-то в глубине Германии. Но где? Ответить на этот вопрос могли бы пилоты загадочного самолета, но и Клемм, и Эрве мертвы, а мертвые ничего не скажут даже на допросах в гестапо.
Раздраженно придавив в пепельнице недокуренную сигарету, майор оделся и вышел в коридор. В окна вагона заглядывало весеннее солнечное утро. Хмуро обозрев пробегавшие за окном пригороды Берлина, майор не спеша вышел на площадку вагона.
Ровно в одиннадцать часов утра майор Попель открыл дверь кабинета начальника отдела полковника фон Гейма. Полковник был расстроен. Буркнув что-то в ответ на приветствие майора, он кивнул головой на стоящее около стола кресло и углубился в чтение бумаги, которую держал в руках.
— Извольте видеть, — сердито рявкнул полковник, дочитав бумагу до конца. — Один из этих болванов убит еще под Мадридом, другого уже два года как зарезали в бухарестском кабаке, а четыре дня назад их еще раз ухитрились угробить в Борнбурге.
Майор, не зная, о ком идет речь, выжидательно молчал, всем своим видом выражая сочувствие начальству.
— Ну, что вы привезли нам, милейший Попель? — несколько спокойнее заговорил фон Гейм, обращаясь к майору. — Установили причину взрыва в Ромитэне?
— Самолет обер-лейтенанта Клемма взорвался от мин советского образца. Мины находились под обоими моторами.
Фон Гейм нахмурился.
— Советского образца, — повторил он. — Как же эта прелесть туда попала? Где вывезенные люди?
— В машине в момент приземления и взрыва находился только экипаж. Вернее, в живых был только один летчик. Командира корабля обер-лейтенанта Генриха Клемма еще в воздухе убили финским ножом, штурмана застрелили. Самолет мог привести только летчик Адольф Эрве, но и тот погиб при взрыве.
Полковник подскочил.
— Что же это получается? — закричал он. — Вы несете чушь, майор Попель! Я своими глазами читал радиограмму Клемма. Он сообщал, что благополучно подобрал наших людей. Куда же они девались? Докладывайте!