Отпор, данный банде, воодушевил красноармейцев, тем более что в отряде не было потерь. Победа всегда вдохновляет. Однако Ланговой, после того как закончился бой, ушел в мазар и при свете принесенной из жилища хранителя мазара «молнии» осмотрел стены. Выстрелы со склона горы беспокоили командира.
Через полчаса после окончания боя, тщательно завесив окна гробницы, Тимур Саттаров и Палван с несколькими красноармейцами стали выламывать кирпичи из толстых стен передней комнаты мазара. Командир отряда распорядился приготовить к утру амбразуры для пулеметов. Одновременно Ланговой приказал Кучерявому собрать всю имеющуюся на площадке посуду, наполнить водой и снести в гробницу. Работа закипела.
Убедившись, что Злобин до утра намерен быть у пулеметов на тропе и, следовательно, единственный путь из ущелья на скалу для басмачей недоступен, Ланговой вернулся в помещение с надгробием. Хотя свет лампы, при котором работали Саттаров и Палван, едва проникал в эту комнату, все же и в ней окна были наглухо завешены.
Ланговой подошел к окну, выходящему в сторону котловины, и, осторожно отвернув край попоны, которой оно было завешено, попытался рассмотреть что-либо в глубине котловины. Но тотчас же грянул выстрел, и пуля ударилась в полуметре от головы командира. Он отскочил от окна.
— Вот черти, — вполголоса выругался Ланговой. — Здорово стреляют. Для ночного времени — прямо по-снайперски.
Сзади, из самого темного угла комнаты, раздался тихий, но полный ехидства смех пленного. Ланговой подошел к нему. Раненый лежал на спине, положив голову на свернутый в трубку войлочный потник. Изголовье получилось слишком высоким, и шея оказалась согнутой, отчего у Лангового вначале создалось впечатление, что раненый приподнял голову. Рядом с изголовьем стоял котелок с водой.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Ланговой.
— Что, метко стреляют воины ислама? — вместо ответа ехидно спросил раненый. — Еще немного и вы лежали бы рядом со мной.
— Не так уж метко, — стараясь говорить добродушно, ответил Ланговой. — Как видите, промахнулись, и рядом с вами я не лягу. Так все же, как вы себя чувствуете?
— Рана смертельна? — вопросом на вопрос ответил раненый.
— Безусловно, — помолчав, ответил командир отряда.
— Когда я умру?
Ланговой пожал плечами.
— Я не врач, — ответил он. — Мне кажется, что у вас очень крепкий организм, только поэтому вы до сих пор еще живы.
— Вот как, значит безнадежно, — тоскливо проговорил раненый и попытался отвернуться к стене. Но на это уже не хватило сил. Он медленно обвел глазами темное помещение, взглянул на Лангового и закрыл глаза.
— Скажите, кому адресованы письма, обнаруженные в вашем халате? — прервал Ланговой затянувшееся молчание.
Раненый вздрогнул. Приоткрыв глаза, он бросил на командира короткий тревожный взгляд, а затем снова сомкнул ресницы.
— Идите к черту, — свистящим шепотом ответил он.
— К черту вы попадете значительно раньше меня, — презрительно ответил Ланговой, а в голове мелькнула мысль: «Если рассердить, то, может быть, что-нибудь расскажет. А то так и умрет, не сказав ни слова». — И, пожалуй, для нас сейчас самое хорошее — убраться к черту, — продолжал он вслух. — Во-первых, не увидите, как мы разгромим ваших друзей — басмачей, во-вторых, сами не попадете в Ревтрибунал. А там вас по головке не погладили бы.
Пленный снова ядовито рассмеялся.
— Разгромить басмачей, как вы их называете, у вас не хватит силы. Я знаю, что сегодня вы отбили атаку воинов ислама, но завтра или послезавтра отбить не сможете: ведь у Курширмата очень много воинов и опытный помощник.
— Кто помогает Курширмату? — резко спросил Ланговой.
— Русский… — задыхаясь, но с прежним ехидством ответил пленный. — Офицер… капитан…
— Белогвардеец?
— Да!
— Значит, ваш уважаемый курбаши Курширмат может победно воевать только с мирными крестьянами, а для настоящей войны у него мозгов не хватает, — саркастически сказал Ланговой. — Вот он и купил в добавление к своей пустой башке голову какого-то прохвоста. Ничего. И ту и другую одинаково пробьет красноармейская пуля.
— Да, курбаши Курширмату помогает русский, капитан, дворянин, — заговорил раненый. Он начал спокойно, но это напускное спокойствие быстро исчезло, и он кончил раздраженно, бросая каждое слово, как ругательство. — И он не один. Нам многие помогут!.. Турция поможет! Афганистан поможет! Англия поможет! Вам не удержаться в Туркестане… Англия этого не потерпит! Вы… Вы…