Однако, несмотря на дурную погоду, всюду мелькали люди, мокрые, с беспокойными лицами. С одного конца села на другой, брызгая грязью, метались верховые стражники. Во многих домах производились обыски.
В риге арестовали пятнадцать мужчин и одну женщину.
Скрылся только один Осип Ехимцев. И удалось ему это очень просто: во время суматохи он незаметно взял шинель, сброшенную Петром, и его фуражку, переоделся и спокойно вышел из риги.
Учителя, изуродованного, с выбитыми зубами, еще на рассвете отправили в волостное правление ближнего села. Остальных арестованных со связанными руками привели на сходку, куда, исключая старосту, сотских и понятых, никого не допускали.
Около сходки собралась большая толпа. Бабы и девки плакали. Мужики либо угрюмо молчали, либо робко разговаривали о событии. Стражники, грязные, усталые, раздраженные бессонной ночью и дождем, отгоняли толпу, но через несколько минут она снова смыкалась в живую, плотную стену.
В обед арестованных вывели на улицу и начали усаживать на подъехавшие по наряду подводы.
— Прощайте, не поминайте лихом, — обращаясь к народу, кричали арестованные.
— С богом! — ответили из толпы.
— Не за воровство, православные, идем мы в острог, а за мирское дело, — качая головой, кротко говорил дед Ефрем.
Пронька, лет тридцати пяти, приземистый, с корявым смуглым лицом, сел на подводу молча, стиснув зубы, а жена его Лушка, вырываясь из рук стражников, кричала:
— Пустите… Дайте с детьми проститься!..
Из толпы выскочили восьмилетний мальчик и шестилетняя девочка, раздетые, босые, мокрые, с посиневшими от холода лицами.
— Батек, возьми меня, — залезая на телегу, умолял мальчик.
— Мама, иди домой, — звала девочка Лушку.
Стражники отогнали их.
Толпа волновалась, гудела, наступая на подводы.
— Разойдись, стрелять буду! — хрипел исправник, вытаскивая из кобуры револьвер.
Стражники взяли винтовки на прицел.
Люди в паническом страхе, с криком и воплем, напирая друг на друга, шарахнулись от сходки.
Подводы, окруженные стражниками, тронулись в путь.
Петр провел в волостном правлении более суток.
Напившись пьяным, он явился к исправнику и бухнулся перед ним на колени.
— Ваше высокоблагородие, что я наделал?.. — завопил он, колотя себя в грудь кулаком. — Отца родного подвел… Тошно мне… Отпустите… отца… отпустите…
— Встань! — прикрикнул на него исправник.
Петр, не слушая, продолжал стоять на коленях, бился головой об пол и, всхлипывая, выл уже без слов.
— Пошел отсюда, дурак! — рассердился наконец исправник.
Стражники подхватили Петра под руки и отвели в другую комнату. На другой день, когда Петр протрезвился, исправник позвал его к себе и заговорил с ним ласково:
— Вот что, братец, сокрушаться тут нечего. Твой отец — преступник и должен понести соответствующее наказание. Тебе до этого какое дело? Как солдат, принявший присягу, ты иначе и не мог поступить. Ты исполнил долг военного человека. Понимаешь? А за свой подвиг будешь вознагражден по достоинству.
Он поднес Петру рюмку перцовки, еще поговорил и, тронув его за плечо, закончил:
— Вместе, братец, будем защищать отечество от внутренних врагов. Хорошо?
— Рад стараться, ваше высокоблагородие, — отчеканил громко солдат, чувствуя себя опять легко и приятно.
Получив от исправника в подарок револьвер, Петр ушел в свое Макеевское, совершенно успокоенный, с надеждами на лучшую жизнь.
Почти каждый день приезжали в село пристав, урядник и стражники. Крестьян то и дело водили на сход для допросов, на которых присутствовал и Петр. Разыскивая Осипа Ехимцева, облазили все риги и овины, обшарили амбары и дворы, прощупывали штыками солому. Ходили слухи, что в село пригонят роту солдат. Народ перепугался, затих. Осип Ехимцев исчез бесследно.
Мужики точили зубы против Петра, бабы сыпали на его голову страшные проклятия, но все перед ним трепетали. А он безобразничал все больше. Власть кружила ему голову. Часто, напившись пьяным, он выходил на улицу и, держа в руках револьвер, во весь голос орал:
— Эй, навозные политики! Перебью вас всех, как щенят, сожгу ваши гнезда! И ничего мне не будет. Потому как я — по долгу службы. Какая вам цена, отребье несчастное? Плевок один! А со мной сам генерал целовался… Подождите, черти моржовые, — вот приедут опять стражники — мы вам рога вставим, ползать заставим!..
Жители прятались в избы, запирали двери и окна. По указанию Петра арестовали еще двух парней, грозивших убить его.