Позавчера кончила бесподобно жуткую книгу — роман Мэри Шелли «Франкенштейн» (перевод с английского). Перед этим прочла пространное предисловие. Боже мой, какая трагическая жизнь была у подруги гениального поэта и мыслителя своего времени — хрупкой женщины, вынесшей на своих плечах столько невзгод!
Вечером смотрела по телевизору захватывающий — да, да, не смейся, в самом деле захватывающий фильм — «Письма из тайги». Уже довольно-таки много появилось кинорепортажей, снятых на больших стройках страны, в том числе и на Байкало-Амурской магистрали.
Но этот фильм исключительно правдивый, он показывает строительство БАМа без прикрас, все, как есть в действительности: тут и пафос труда, и суровая природа — затяжные, нудные дожди, непролазная грязь, жестокие морозы.
А герои фильма — ребята обычные, многие, как видно, вчерашние десятиклассники. Они бывают и веселыми и грустными, работают с огоньком, любят и обильно поесть.
Легла поздно, а заснуть никак не могу. И мне вдруг понятнее и ближе стал мой папа, с его все еще молодой, горячей и неспокойной душой романтика, вечно стремящийся в дальние, неосвоенные края, туда, где работы по самые ноздри!
С приветом Лена.
25 января.
Только что утром, по дороге в школу, отправила тебе письмо. А вечером — нежданная бандероль. Большое-пребольшое спасибо! Ты даже не можешь себе представить, как мне было приятно твое внимание. Недаром говорят: не подарок, а внимание дороже всего! Но в данном случае и подарки славные.
Когда мама принесла бандероль, у меня были школьные подружки. Все сразу заинтересовались посылочкой. Распечатали… и такое тут началось! Представь: восемь девчонок, и каждая стремится поскорее завладеть флаконом с духами. Брошь приколола Инна. А мне досталась поздравительная открытка.
Скоро в комнате невозможно стало дышать от одурманивающего запаха: девочки душились добросовестно! Пришлось открыть балконную дверь.
Инна не удержалась, чтобы не выразить своего недовольства: «Как это он смел поздравить тебя раньше меня — твоей закадычной подруги? Прыткий сибиряк!»
О занятиях английским не приходилось и думать. Напившись чаю, девочки разошлись по домам, сказав, что они сами переведут нужный к завтрашним занятиям текст с английского и «преподнесут» мне как «предисловие» к их подарку (они имели в виду пятое февраля).
Если у тебя есть лишняя фотография — хоть какая — вышли, пожалуйста. Почему-то принято считать, что парень первым должен об этом просить. В корне не согласна с подобными «обычаями». Не все ли равно, кто первым вышлет фотку!
Ответил ли ты хлопцу из Баку (тому, который, как и я, по радио слышал о твоем прошлогоднем путешествии)? Я одно время — в восьмом училась — тоже переписывалась с мальчишкой из Азербайджана. Кажется, он жил в городе Нафталан. И вот однажды он попросил у меня фотографию. Я выслала любительскую. До того Садаем писал вполне нормальные письма, правда, не всегда понятные (путая часто русские слова с азербайджанскими). Тут же прислал такое пылкое послание! Оказывается, до получения фотографии он принимал меня за… мальчишку! А я-то все не могла догадаться, почему Садаем обращается ко мне каждый раз так: «Салам достум, Лен!» Ну и посмеялись мы тогда с Инной… до упаду!
Напиши, любишь ли ты стихи? Инка, узнав, что я тебя «пичкаю» творениями современных лириков, долго надо мной издевалась. А потом спросила: «А ты, наивное дитя, уверена в том, что твои лирические послания этому мальчику интересны?» Самой Инне все больше по душе стихи Асадова, Друниной и некоторых других (о любви, разлуке, измене). Я такие стишки читаю тоже, но они почему-то меня пока не трогают.
Пишу, а напротив лежит твоя брошь. Когда на нее падает свет, она внезапно вся так и загорается! В тени же кажется уснувшим алмазом, внутри которого затаились целые миры!
Чуть не забыла написать о происшествии, взбудоражившем на этой неделе весь городок. В выходной на окраинной улице какая-то машина сшибла человека. Им оказался крановщик порта Еремеев. Год или два назад симпатичный этот дядечка выступал у нас в школе в День Советской Армии. Помню, разделся Еремеев, а на пиджаке — десяток орденов и медалей. Мальчишки, томившиеся у вешалки в ожидании гостя, так и ахнули от восторга. А он стушевался, не зная куда глаза девать. Вот этого человека и сшиб какой-то лихач. В больнице, не приходя в сознание, Еремеев скончался. «Если бы пострадавшего привезли к нам сразу после несчастного случая, — сказал хирург, — мы наверняка спасли бы ему жизнь».