Между тем один юный продавец программы был задержан агентом гестапо и допрошен, где он взял эти программы с листовкой. Перепуганный мальчик сказал, что получил их от какого-то мальчика в белой шёлковой безрукавке. Больше он ничего не мог приметить.
Когда кончился перерыв и дядя Вацлав с доктором Шпачеком вернулись на своё место, какие-то любопытные люди то тут, то там просили у посетителей скачек разрешения «взглянуть программу». Было ясно, что это гестаповцы «вылавливают» опасные листовки.
Ян был так увлечён лошадьми, что ничего не видел, кроме манежа, лошадей и наездников. Зато доктор Шпачек и дядя Вацлав наблюдали другое. Они видели, как какой-то интеллигентный господин прочитал листовку и сунул в маленький карманчик пиджака. Другой прочитал и сделал удивлённое лицо, но передал товарищу…
— Папа, мне жарко, возьми мой берет, — сказал Ян и хотел снять его с головы, но отец недовольно сказал:
— Потерпи, скоро домой поедем.
Ян снова увлёкся орловскими рысаками.
ПО «БОЕВОЙ» ТРЕВОГЕ
Володя Серов чистил картофель к ужину. Кто-то постучал в дверь. Он соскочил и побежал открывать, думая, что наконец-то пришёл Серёжа. Но перед ним стояла мама Вани Спицына. Володя смутился, вспомнив, что на нём неумело подвязанный фартук, а рукава рубашки засучены по локоть. Галина Ивановна перешагнула порог и поздоровалась. Она сразу догадалась, что Володя занимается приготовлением ужина. Ей понравился этот немного растерявшийся заботливый мальчик, и потому она так внимательно, с уважением посмотрела на него, хотя ему казалось, что она смотрит на его наряд с осуждением.
Володя шмыгнул за перегородку, чтобы сбросить фартук, но Галина Ивановна торопливо заговорила:
— Ты, Володя, занимайся своим делом, я забежала на минутку.
— Я сейчас, Галина Ивановна. Вы присядьте.
— Володя, ты сегодня Ваню видел?
— Нет, Галина Ивановна.
— А вчера?
— Вчера он с Женей весь день был. Ходили на пруд купаться.
— А Женю тоже сегодня не видел? — спросила Галина Ивановна. Она не догадывалась, что Володя стесняется за свой «не мужской» наряд, в котором он её встретил, и потому подумала, что Володя всё знает о Ване, но не хочет сказать правды.
— И Женю не видел. Мы сегодня в школе работали, — всё также, не подымая головы, — ответил Володя, думая: «И что это Галина Ивановна расспрашивает о ребятах? Неужели опять чего-нибудь натворили?..»
— А ты, Володя, с Женей ни о чём не разговаривал? — вкрадчиво продолжала Галина Ивановна. — Он про Ваню ничего не говорил?
— Нет, не говорил, — ответил Володя, совсем не понимая причины прихода Ваниной мамы.
Ни один из товарищей Вани не знал, что он ушёл из дому, а Галина Ивановна не могла представить себе, чтобы сын решился итти на фронт один, как было сказано в его письме. Теперь она стояла задумчивая, молчаливая, а Володя — растерянный, не понимающий в чём дело. Галина Ивановна подала ему письмо Вани и стала наблюдать за ним.
— Ушёл на фронт?! — удивлённо, с испугом произнёс Володя, прочитав письмо.
— Да, ушёл сегодня, — с огорчением ответила мама Вани. — Прямо не знаю, что делать и где искать несносного озорника. Отец на работе, а я пришла со второй смены и вот это письмо нашла на столе. Может, ты, Володя, поможешь мне узнать, где он, с кем собирался…
— Это я мигом, Галина Ивановна, — охотно согласился Володя и подумал: «Надо поднять всех ребят, по «боевой тревоге».
Ему очень хотелось помочь Галине Ивановне; она такая расстроенная, уставшая, маленькая. Но он не знал, с чего и как начать. «Без Серёжки, — подумал Володя, — мне не собрать ребят, поздно уже, хотя сейчас все дома».
Серёжа появился весёлый, возбуждённый. Он не застал Галину Ивановну и ничего ещё не знал о случившемся, только заметил, что Володя не в духе.
— Ты чего надулся? — спросил Серёжа, сдвигая набекрень свою кепку.
— Чего-чего… Вот, прочитай! — буркнул Володя и подал письмо Вани Спицына.
Серёжа подошёл поближе к свету и начал вслух читать:
— «…Тогда, даю вам честное пионерское, я сдам экзамены по-русскому на пятёрку, буду учиться лучше всех, даже лучше Серёжки Серова. Не ругайте меня, папа и мама. Я ведь хороший у вас сын…»