— Не дам стричь волосы!
— Почему, мальчик, ты такой упрямый? — спросила женщина, заправлявшая кровать.
— Не хочу, и всё, — ответил Боря, почти взвизгивая.
— Ну-с, я думаю, ты мальчик умный, поймёшь, что это для тебя же лучше, а завтра я проверю. Приходи на уроки во второй класс, мальчики тебе покажут.
Борю заставили сесть на стул и остригли машинкой длинные грязные волосы. После купанья он ходил ужинать с ребятами и удивился, что на столе было вдоволь хлеба, вкусная каша с маслом и сладкий кофе. Боря сильно проголодался, быстро съел кашу и начал кусочком хлеба вытирать тарелку. Соседний мальчик сказал:
— Если не наелся, попроси добавки. У нас полагается.
Но Боря из гордости не попросил, хотя мог бы съесть ещё по меньшей мере три порции такой вкусной каши.
После ужина он вернулся в свою комнату. В коридоре часы пробили десять. Ребята стали ложиться спать. Боре не хотелось спать, не привык он ложиться так рано. Собственно, он вообще не знал, когда следует спать. Он спал обычно после того, как они со слепым дядей Степаном заканчивали ходить по вагонам и забирались в старый заброшенный вагон в тупике или напрашивались к кому-нибудь в дом, чтобы передохнуть и поесть…
Мальчик, домовито улёгшийся на соседней койке, спросил имя Бори, сообщил, что его зовут Андрейкой и доверительно заговорил:
— Ты в каком классе учиться будешь? Во втором, со мной?
— Не знаю, в каком, — нехотя ответил Боря, накрываясь чистым одеялом.
— Давай к нам, во второй класс. Будем за одной партой сидеть. У меня и линейка есть, и карандашей много, и лишняя тетрадка есть. Я могу тебе её отдать. Хочешь?
— Ладно, завтра посмотрим, — уклончиво ответил Боря, а сам подумал: «Неужто учиться заставят?»
Уже давно все спали. Не спал только Боря. Всё ему казалось странным: и тихая комната, в которую через окно заглядывала луна, и ровное дыхание его новых товарищей, и эта постель с чуть колючим одеялом. Запах свежего белья напоминал ему другую комнату и милое лицо матери, черты которого он уже забывал. Боря закрыл глаза, и эти дорогие черты уплыли, появился слепой музыкант с голосистой гармоникой и заунывными, печальными песнями. Совсем другая жизнь. Вот они входят в вагон и останавливаются у дверей. Дядя Степан запевает:
Боря снимает фуражку и говорит: «Подайте, граждане, слепому калеке и сироте-мальчишке на хлебушко, кто сколько может…» И тогда начинают в фуражку падать, позвякивая, серебряные монеты, а то и бесшумные желтоватые бумажки — рубли, а он и слепой музыкант идут тихонько, пока не дойдут до конца следующего вагона.
Боря вспоминает, как они подружились со слепым… Было это в 1941 году. Поезд шёл из Харькова. Боря с мамой ехали на Урал. И вдруг на одной станции их поезд остановился. Боря помнит, как мать быстро проговорила: «Бежим, Боренька, бомбит проклятый!» Они побежали. На улице было темно, шумно, страшно. Где-то рядом громко звала женщина: «Доченька, милая, где ты?» В ответ слышался плач девочки: «Мамочка, родненькая!» Но было так темно и тесно, что мать и девочка не могли найти друг друга.
Мама тащила Борю за руку, а он всё не мог поспеть за ней, запинался и ничего не мог понять. Вдруг что-то полыхнуло, подбросило Борю, и он забыл всё: и маму, и крик женщины и плач девочки. Очнувшись Боря искал мать до утра, звал и плакал, а утром увидел — лежит мама холодная, неживая. Только кровь ещё сочилась из чёрной раны на голове.
Боря плакал около мёртвой мамы и никуда не уходил. Потом недалеко у вагона появился слепой. Он играл на гармонике с колокольчиками и пел:
Песня растрогала мальчика. Она точно о нём пелась. Боря подошёл к слепому и пожаловался:
— У меня тоже мама погибла, а папа на войне…
— Пойдёшь со мной? — спросил слепой. — Тебе будет лучше, а то куда ты один-то…
— Пойду, — нерешительно ответил Боря: ему страшно было оставить маму и уйти с незнакомым человеком.
И началась жизнь с дядей Степаном. Привык Боря к нему, полюбил его за песни и сам стал петь с ним. Пели на вокзалах, в вагонах, на базаре. Им подавали деньги, хлеб, яблоки, сахар, иногда даже масло или сало. Деньги делили пополам, хотя дядя Степан был большой, а он, Боря, маленький.
«Может, и сейчас ходил бы я, если бы дядя Степан не потерялся», — подумал Боря, засыпая.
Илья Ильич подошёл к Боре.
— Ну-с, покажи, что у нас получается.
Он взял тетрадь, посмотрел и сказал:
— Хорошо.