Кратчайшим путем через зеленый пихтовник он пробрался к новому поселку, к улице из одинаковых двухэтажных домов с затейливыми крышами. Восемь или девять домов были уже готовы, около них играли дети. Федя очень быстро, с опаской прошел по этой улице, устланной щепками, но и здесь успел сказать свое «прощай». Опасался он встречи с Антониной Сергеевной — он не хотел больше встречаться с нею. Никого из знакомых он здесь не увидел. Вместо этого произошла другая встреча — человек пять совсем не известных ему ребят, должно быть, шоферы, отсалютовали ему издалека кепками:
— Эй, Гусаров! С праздничком, завклуб! — Они собирались жить с ним, по крайней мере, до того времени, когда поселок станет городом и в нем появится настоящий театр.
Федор простился с комбинатом и утром третьего мая встал окаменелый — уже не токарь, не завклуб, а путник. Снаружи доносились мерные звонкие удары сосновой балки. Федя встал и медленно закрыл окно. Молча, холодными, медлительными движениями, он заправил топчан, кивнул Герасиму Минаевичу и нисколько не удивился, когда тот сказал:
— Федя, поди поторопись. Там к тебе библиотекарша приехала. Я ее в столовую проводил.
Теперь Федора ничто не могло удивить.
— Пусть поест, — рассеянно сказал он, слушая настойчивый деревянный набат, и направился к умывальнику.
— Иди, иди! Ждет женщина! — сказал механик.
Федя умылся, причесался, постоял немного над своим топчаном и лишь после того, как механик сказал «нехорошо», пошел в столовую.
Он сразу увидел библиотекаршу. Это была пожилая сухонькая женщина в расстегнутом пальто, в черной фетровой шляпке с фетровым цветочком, из-под которой выбились желто-серые кольца волос.
— Прочитала вашу заметку, — сказала она баском, не сводя с Федора веселых увядших глаз. — Прочитала и попросилась, чтоб послали. Знаете, что-то такое почувствовала. Меня давно уже тянет именно в такое место. Где ничего нет, где начинай сначала. Где тебя ждут! Ах, что мы с вами здесь сделаем, Федор Иванович, что сделаем!
Федор шевельнул бровями и стал смотреть под стол.
— Я не с пустыми руками, — шепнула она таинственно, нагибаясь к Феде. — Со мной багаж. Какой багаж! И еще будет идти — я, знаете, старуха боевая. Еще в области за дело принялась. Верно это, что уже строят новое помещение?
— Вот оно, — сказал Федя, поворачиваясь на стуле к открытому окну. За окном, вдали, посреди пустыря, над кирпичным фундаментом звонко бухали бревна — первые венцы Дома культуры. Далеко за холмами такими же звонкими ударами отзывалась тайга. Эти звуки преследовали Федора. Он знал, что будет слышать их и тогда, когда с чемоданом в руке отойдет от поселка на десять километров.
— Хорошо! — сказала библиотекарша, расширив глаза, и приумолкла. — Приятная музыка, а? Очень приятная. Мы не просто книги выдавать будем. Я поставлю здесь работу с книгой…
— Девушка! — резким голосом крикнул Федя официантке. — Подойдите, пожалуйста!
Со вчерашнего дня он не мог уже слышать таких слов, как «Дом культуры» или «библиотека». Он уже простился с этими словами.
— Должен оставить вас, — сказал он, поднимаясь. — Пойду распоряжусь относительно вашего багажа.
— Там четыре ящика. Они там стоят в тамбуре, в красном уголке. Идите, идите. Я не задержусь.
И Федор ушел, ничего не видя больше, глухой ко всем звукам, чужой, равнодушный ко всему человек. Он отпер красный уголок, втащил тяжелые ящики, перевязанные веревкой, и при этом старался не смотреть на корешки книг, заметные сквозь щели. Он уже собрался уходить, но в это время задребезжал на стене телефон. Сняв трубку, Федя услышал незнакомый женский голос:
— Товарищ Гусаров? Вам нужно быть сегодня на партийном бюро. В восемь. В парткабинете. Приходите без опоздания.
— Хорошо, — рассеянно ответил Федя и только в дверях подумал: «Что там еще?»
Днем он ходил в управление знакомить библиотекаршу с Середой и Володей Цветковым. Попутно он заглянул в приемную управляющего — узнать о своем заявлении. «Ваше заявление на приказе», — сказала секретарша.
Покончив с визитами, Мария Фоминична (так звали библиотекаршу) достала где-то молоток и занялась в красном уголке разборкой книг. Она надела серый халатик и с треском начала отрывать доски ящиков. Федора она к этой работе не допустила и чувствовала себя хозяйкой настолько, что он отдал ей ключ и ушел. Он не мог долго сидеть около этой разговорчивой старухи.
Под вечер Федя отправился в управление комбината на заседание партийного бюро. На дощатом тротуаре он встретил Антонину Сергеевну. Она медленно шла ему навстречу, опустив глаза, будто переходила по мосткам через пруд и гляделась в грустную вечернюю воду. Федю она не заметила — так и пошла дальше. Федя с тревогой оглянулся, остановился, долго стоял, глядя ей вслед. Потом вздрогнул и побежал — он опаздывал.