— Как тебя зовут?
— Лань Далян, «лань» значит «синий».
— Странно! А меня зовут Мэн Дафа, и у нас обоих в середине слог «да». И еще: оба мы не женаты, и обоим нам по двадцать шесть лет.
— Не иначе нам так судьба определила завязать дружбу прямо здесь, на большой дороге.
Они рассмеялись, не придав этим словам особого значения.
Прошло еще полмесяца. Однажды Мэн Дафа возвращался домой с работы и неожиданно увидел перед собой человека, медленно и спокойно ехавшего на велосипеде. Спина этого человека с первого взгляда показалась ему знакомой, он догнал его и вгляделся. О! Вот так встреча! Лань Далян! День уже склонился к вечеру, а в домах по сторонам улицы постепенно, словно звезды на небе, один за другим вспыхивали огни. Внезапно Лань Далян предложил:
— Пойдем, перекусим чего-нибудь вон в том ресторанчике, я немного проголодался.
— Да нет, я…
— Разве ты не одинокий, не холостяк? Мне кажется, тебе нередко случается обедать после работы не у себя дома. И я тоже, возвращаясь с работы, иногда что-нибудь съедаю, не заходя домой. Если у тебя сейчас нет никаких дел, давай пойдем куда-нибудь вместе, развеемся немного, — сказал Лань Далян, и его слова звучали вполне искренне.
«Нет-нет!» — вертелось на языке Мэн Дафа, а его лицо выдавало замешательство человека, беспричинно удостоившегося милостей и потому чувствующего себя не очень удобно, однако под ложечкой у него уже завел свою песенку затаившийся там лакомка-червячок.
В конце концов Лань Даляну удалось зазвать Мэн Дафа в небольшой ресторанчик. Лань Далян отправился к прилавку, где принялся изучать меню, а Мэн Дафа, перестав делать вид, что хочет сам сделать заказ, нашел пустой столик, уселся за него и стал ожидать Лань Даляна. Тот, видимо, истратил немалую сумму — каких только яств он не расставил своей щедрой рукой на блестящей поверхности столика: красных и желтых, перченых и соленых, кислых и сладких, простых и затейливых. А еще была подогретая водка и охлажденное пиво. Слушая звон бокалов, когда лакомые кусочки курятины приятно поворачивались на языке, а злая горчица щипала в носу так, что захватывало дух, он сквозь завесу легкого дурманящего опьянения глядел на сидящего напротив новообретенного друга и чувствовал, что среди приятелей, с которыми он общался ранее, не было еще такого благородного и приятного парня, не приходилось видеть таких глубоко запавших глаз, совершенно черных и в то же самое время светящихся, ласковых и близких, необыкновенно глубоких. Сердце его радовалось оттого, что у него есть теперь небывалый друг, с такой безудержной щедростью тратящий на него собственные деньги. «Мы с ним стали друзьями на всю жизнь!» — думал он про себя и хватал Лань Даляна за руку, словно боялся, что его собеседник может вдруг вскочить и убежать. Голова его уже наполнилась винными парами, а язык лепетал нечто невразумительное:
— Пусть бы теперь наши дни продлились подольше. Ты бы увидел, годится ли в друзья Мэн Дафа, и ты бы получил какую-нибудь пользу от брата Мэна. Ты рассуди сам…
Лань Далян смеялся так же ласково, как и раньше. Они ели, пили и болтали. А потом Лань Далян спросил его:
— Дафа, а ты испытываешь удовольствие, когда едешь с работы и на работу на этом старом венгерском велосипеде?
— Испытываю. Хотя с новым велосипедом он, конечно, не сравнится, но нажимать на педали совсем не тяжело. Ты не смотри, что он старый, я починю его, и он станет совсем другой. Я… мне… мне пока что лень было его чинить.
— Ведь ты ездишь на этом велосипеде уже немало лет?! — слова Лань Даляна можно было истолковать при желании и как вопрос и как утверждение.
— Не так долго. Скажу тебе правду: я его купил только в прошлом году, по индивидуальному ордеру. Мне сказали, что это бесхозный велосипед, и еще кто-то сказал, что он со склада конфискованного имущества. И всего за сорок монет. — Мэн Дафа разгрызал сочную рыбью голову, губы его кривились в довольной улыбке. — Как по-твоему, дешево?
Лань Далян внимательно посмотрел на него и спросил:
— Ты после покупки еще не разбирал его для капитального ремонта?
— Еще нет. Я промыл оси колес, немного смазал, поставил недостающие детали — и вот катаюсь себе всласть.
Лань Далян засмеялся и больше к этому вопросу не возвращался, стал болтать на другие темы. Они ели, пили, разговаривали, смеялись и в глазах посторонних людей выглядели как два близких друга.