Повесть вполне выдержана в духе авантюрно-рыцарских романов: соперничество положительного героя с героем отрицательным, дебоширом по прозвищу Стеклянный Цветок — прообразом современных гангстеров, которые держат в страхе китайские кварталы в городах Юго-Восточной Азии. Но в отличие от старинных романов и сказов действие у Фэн Цзицая развивается в точно обозначенных временных рамках: в Тяньцзине конца XIX — начала XX века. Перед читателем разворачиваются яркие картины тогдашнего быта, проходят образы горожан как нового для той эпохи типа (Ян Дяньци, торгующий заморским товаром и знающийся с иностранцами, — прообраз будущих компрадоров), так и консервативно-традиционного (антиквар Цзинь Цзысянь, патриот, выступающий против всего иноземного и уговаривающий Дурня-Второго беречь косу как «достояние страны»).
Изображая сложное для Китая время, писатель показывает и мощное народное восстание 1900 года, известное под названием «восстание ихэтуаней» (то есть «отрядов справедливости и мира»). Движение ихэтуаней было жестоко подавлено объединенными силами империалистических государств. Это было не просто столкновение плохо вооруженных китайских отрядов с регулярными войсками европейских держав, но и, как показал Фэн Цзицай, столкновение отсталой, полной феодальных средневековых предрассудков страны с безжалостными силами империализма, имевшего на вооружении передовую для того времени военную технику. Пока Дурень-Второй, обладатель чудесной косы, боролся со Стеклянным Цветком и с теми, кто брался отомстить за его поражение, используя самострелы или различные приемы традиционного военно-фехтовального искусства, он выходил победителем, но когда он со своей косой оказался на поле боя, где свистели настоящие пули и где чужеземные солдаты кололи восставших штыками, то он понял, что ни заклинания, ни волшебство, ни полученное от предков искусство бить противника косой не помогут в этом бою — его чудесная коса была срезана выстрелом из винтовки.
Повесть Фэн Цзицая кончается несколько неожиданно и вместе с тем символически. Дурень-Второй, сбривший, как и все китайцы, после революции 1911 года свою косу, понимает, что жить надо в ногу с веком, и превращается в чудесного стрелка, стреляющего без промаха сразу из двух винтовок.
«Я отрезал только кнут, а волшебство осталось, — говорит Дурень-Второй Стеклянному Цветку. — Вот почему как ни верти, а так просто с нами не разделаешься. Какую бы новую забаву ни придумали, мы тоже будем ею забавляться, не станем трусить перед другими».
И хотя Дурень говорит это Стеклянному Цветку, который пошел служить в солдаты, писатель явно хочет дать понять читателю, что подлинная сила народа, которую символизирует Дурень-Второй, не умерла, что талантливый китайский народ, овладев современной техникой, сможет постоять за себя. В этом-то, по нашему мнению, и состоит идейный смысл новой повести Фэн Цзицая, повести традиционной и в то же время очень современной, реалистической, бытовой и в то же время фантастической и аллегорической в своей основе.
Фэн Цзицай писал и о китайских спортсменах (повесть «Превыше любви»), и о сложной жизни простых людей в годы после «культурной революции» («Я круглый дурак» — рассказ о безуспешной попытке обменять комнату на отдельную квартиру), и об известной неподготовленности Китая к быстрой модернизации жизни по западному образцу (сатирический рассказ «Двести тысяч автомобилей» — о том, как в город прислали сразу двести тысяч автомашин и какие из-за этого возникли трудности). Но трем главным темам, выделенным нами и представленным в сборнике, Фэн Цзицай остается верен и по сей день. Он заканчивает сейчас повесть «Золотые лотосы длиной в три цуня» (о судьбе женщин в старом Китае, маленькие, изуродованные бинтованием ножки которых именовались «золотыми лотосами»), собирается написать документальное произведение о «культурной революции», литературно обработав правдивые рассказы ста разных людей, записанные на магнитофонную ленту, и наверняка вернется еще к теме детства и старости, которая так его волнует.